— Я певица Ассоль! Вы что, совсем ящик не смотрите?
— У меня, его нет, — соврал Шагин, поскольку именно в этот момент краем глаза смотрел утренний выпуск новостей.
— Ладно вам! У меня вполне деловое предложение.
— Вполне деловое, это как? — кашлянув, поинтересовался Валера.
— Объясню на месте, при встрече. У меня жесткое условие. Вы должны на нашу встречу явится в темных очках.
Она так и сказала, «жесткое». Как будто могло быть еще и «мягкое».
— Зачем?
— Так надо! — отрезала звездочка шоу бизнеса.
— Понимаю, что надо. Но зачем? — усмехнулся Валера.
— Потом поймете.
— У меня нет темных очков, — решительно заявил Шагин. — Без них никак?
— Достаньте! Я перезвоню! Дело очень срочное. И очень серьезное!
В трубке послышались частые гудки.
«Только детективных историй мне не хватало!» — подумал Шагин.
По своей интеллигентской привычке он почему-то сразу не отказал этой юной наглой звезде отечественной эстрады. Хотя, если бы прислушался к своей интуиции, послал бы эту Ассоль куда подальше. Но в то, что ему эксклюзивно звонила именно певица Ассоль, не какая-то очередная девица от приятелей, он почему-то поверил сразу. Окончательно и бесповоротно.
Кроме того, захотелось одним глазом взглянуть на «недостижимый идеал» Машеньки Чистовской.
Положив трубку, Шагин поймал себя на мысли. Даже разговаривая по телефону с эстрадной дивой, он параллельно думал о Машеньке.
«Совсем худо дело».
В самом поселке и на его окраинах есть много уютных мест, где можно укрыться от беспощадных любопытных глаз и назойливых встреч. Молодежь поселка, естественно, давно уже освоила все эти укромные местечки.
На окраине поселка на столетнем дубе, там, могучий ствол разделялся на три неравных ответвления, местные любители охоты оборудовали площадку. Из досок и листов толстой фанеры соорудили нечто вроде смотровой будки. С слегка покатым полом и скамеечками из деревянных ящиков. Кто-то даже приволок старый ватный матрас и раскладной алюминиевый столик.
Чуть ли не каждую неделю, как только на поселок опускались сумерки, со стороны опушки неслись подлые ружейные хлопки. Цивилизованные дачники тешили свои пещерные инстинкты. Прямо на поляне в упор расстреливали кабанов, вышедших из леса, полакомиться молодой картошкой. Ружейные хлопки и визги раненых животных не давали уснуть всему населению поселка.
— Влезем? — кивнув на могучий корявый стол, спросила Машенька.
— Легко! — ответил Шагин.
На секунду замешкались. Валера хотел, было по привычке пропустить Машеньку вперед, но тут же сообразил. Глазеть на нее снизу вверх будет не совсем прилично, хоть она и в джинсах.
Шагин полез первым. Подниматься оказалось легко и просто. Скобы, вбитые предусмотрительными губителями животного мира, делали подъем пустяковым занятием. Шагин даже пару раз останавливался и галантно протягивал Маше руку.
На площадке оказалось на удивление просторно и как-то очень комфортно. Сквозь густые дубовые ветви часть поселка, поляна перед лесом и сама опушка леса, как на ладони. Почему-то не верилось, что с наступлением сумерек отсюда во все стороны вспышками и хлопками разноситься смерть.
Шагин ненавидел охоту. С детства. Еще мальчиком как-то отец взял его с собой. Подстрелил тогда отец всего одну утку. Вернее, подранил. На всю жизнь запомнил Шагин тот страх, ужас и боль, которые успел разглядеть в глазах той несчастной утки. Нет, он не ошибался тогда, это не было детской фантазией. Он вполне отчетливо разглядел тогда в глазах несчастной пернатой — боль, страх, ужас!
— Она же живая-а! Ей больно-о!!! — хотел заорать тогда во все горло.
С того момента, как отрезало. Шагин возненавидел охоту во всех ее проявлениях. Даже рассказы Тургенева и главы Толстого, посвященные охоте, не читал. Не любил даже разговаривать об этом.
Шагин с Машенькой сидели на дубу в довольно неудобных и нелепых позах. Напротив друг друга. Слегка касаясь, друг друга коленками. Машеньку это только забавляло. Шагин почему-то нервничал.
Ему невольно вспомнился эпизод из Марка Твена, когда Том Сойер с Бекки Тетчер заблудились в пещере.
«Впадаю в детство!» — весело подумал он.
— Покурим? — улыбнулась Маша.
— Трубку дома оставил.
— Могу угостить сигаретой, — опять улыбнулась Маша.
Она постоянно улыбалась. Шагин мог поклясться на чем угодно, хоть на Библии, хоть на Уголовном кодексе, по утрам, едва раскрыв глаза, она уже улыбалась. Недаром в школе ей единогласно, причем тайным голосованием, одноклассники присудили сразу два звания: «Мисс Обаяние» и «Мисс Доброжелательность».
Это дорогого стоит. Подобную оценку за баксы не купишь.
Маша достала какую-то экзотическую пачку. Длинные сигаретки, набитые черным табаком. На вкус горькая полынь и ничего больше. Впрочем, Машенька совсем не затягивалась, пускала кольца. Пыталась пускать.
Шагин же затянулся, поперхнулся, закашлялся. Машенька засмеялась.
— Трубка вам больше к лицу. А запах вашего табака… полный отпад! Однажды на улице одного бородатого увидела, трубкой дымил, как вы. Я как учуяла запах вашего табака, чуть за ним не поплелась собачонкой.
— Опрометчиво с твоей стороны.
— Ладно вам! Я удержалась.
— Знаю я этих бородатых. С ними надо ухо держать востро. Особенно, девушкам твоего возраста.
— Но он курил ваш табак! Как вы не понимаете!
Она опять смеялась.
Оглушительно стрекотали кузнечики на поляне под дубом.
— Команда КВН нашего факультета самая сильная…
— На нашем факультете почти нет сынков и дочек. Вы понимаете, о чем я?
— Все преподаватели нашего факультета…
«Наш факультет! Наш факультет! Наш факультет!»
Машенька произносила эти фразы таким довольным и категоричным тоном, будто уже давно была зачислена в самый престижный ВУЗ страны. Стояла в списке принятых в первых строках.
Шагин молчал. Улыбался и слушал. Вряд ли она знала о суммах, потраченных ее отцом на репетиторов. И не только на репетиторов. Наверняка, если и догадывалась, предпочитала не брать это в голову. Меньше знаешь, как известно, веселей живешь.
Машенька ни на секунду не закрывала рта, словно боялась остановиться. Боялась, что им не о чем будет говорить.
— Вы ведь любите современную музыку? Наверняка, хорошо разбираетесь. Писатель должен хорошо разбираться в современной музыке. Иначе отстанет от жизни, будет неинтересен своим читателям. У меня очень много дисков. Вы, наверняка, их знаете, правда? «Я буду лучше, чем она», Земфира, Гоша, — загибая пальцы, перечисляла Маша.
Шагин только улыбался и едва заметно покачивал головой.
— «Юра! Юра! Я такая дура, что в тебя влюбилась!», помните? Мне жутко нравится, очень смешно! Еще у меня есть «Глюкоза», «Виагра» и Жанна Арбузова. И Гоша, конечно. Помните его песню…
Наконец Шагин не выдержал:
