как у этого почтенного монаха. Но вы опоздали. Мы собрали остатки, сварили пампушки всего из одного даня муки, пять доу риса и приготовили немного закусок. Мы хотели угостить своих соседей и накормить наших монахов. Но, когда вы появились, от страха все монахи разбежались, и мы не решились пригласить даже ближайших соседей. Все, что было у нас приготовлено, мы преподнесли вам. Если вы голодны, можно распорядиться, чтобы приготовили еще.
– Конечно, распорядитесь! – сказал Чжу Ба-цзе.
Когда со стола была убрана посуда, Трипитака поклонился хозяевам и поблагодарил их за угощение.
– Разрешите спросить, как ваша фамилия? – обратился он к хозяевам.
– Наша фамилия Чэнь, – отвечали те.
– Так мы с вами однофамильцы, – сложив ладони рук и почтительно кланяясь, молвил Трипитака.
– Разве ваша фамилия тоже Чэнь, почтенный отец? – удивились хозяева.
– Да, – отвечал Трипитака. – В миру моя фамилия была Чэнь. Скажите, пожалуйста, по какому случаю у вас сегодня было устроено богослужение?
– Об этом не стоит спрашивать, учитель, – сказал смеясь Чжу Ба-цзе. – Известно, что богослужения устраиваются либо о ниспослании урожая, либо в честь окончания бедствия, либо в память об умершем.
– Нет, у нас тут совсем другое, – отвечал хозяин.
– По какому же случаю вы устроили трапезу? – продолжал допытываться Трипитака.
– Это богослужение было совершено в память о том, кто должен скоро умереть.
Услышав это, Чжу Ба-цзе так и покатился со смеху.
– Ну, и шутник же вы, почтенный дедушка, – сказал он. – Мы сами непревзойденные обманщики, а вы хотите провести нас такими пустяками! Да разве монахам неизвестно, по какому случаю устраиваются богослужения? Можно при жизни совершать богослужения и сжигать различные предметы для того, чтобы переселившийся в загробный мир не испытывал ни в чем недостатка на том свете, а также богослужения для предварительной оплаты возможных грехов. Но как можно совершать богослужения в память о том, кто еще не умер?
«Да этот Дурень не так уж глуп», – с одобрением подумал Сунь У-кун и сказал:
– Вы что-то, почтенный отец, путаете. Как же можно совершать заупокойное богослужение по еще не умершему человеку?
– Вы лучше скажите нам, – молвили кланяясь хозяева, – почему вы не пошли прямым путем, а завернули к нам?
– Мы шли прямой дорогой, – отвечал Сунь У-кун, – но когда приблизились к реке, то увидели, что переправиться через нее не сможем. Тут мы услышали звуки гонга и барабанный бой, и вот пришли к вашему дому, чтобы попроситься переночевать.
– А вы ничего не заметили на берегу? – спросил хозяин.
– Мы видели там каменную плиту, – отвечал Сунь У-кун, – на которой вверху написано: «Река, Достигающая неба», а внизу: «Ширина реки восемьсот ли. Лишь немногим удалось перейти ее». Больше мы ничего не видели.
– Повыше этого места, на расстоянии примерно одного ли, стоит храм князя Божественного влияния. Вы не видели его?
– Не видели, – сказал Сунь У-кун. – Расскажите, пожалуйста, что это за князь.
– О почтенные отцы! – в один голос воскликнули оба старца со слезами на глазах.
– Раз он посылает вам благодатный дождь и счастливые облака, значит, он добр. Почему же вы так расстраиваетесь, вспоминая о нем?
– Почтенные отцы! – воскликнули старцы, топая от горя ногами и колотя себя в грудь.
– Он требует, чтобы ему приносили в жертву детей? – спросил Сунь У-кун.
– Совершенно верно, – подтвердил старик.
– И сейчас, видимо, наступила очередь вашей семьи? – спросил Сунь У-кун.
– Да, в этом году наступила наша очередь, – подтвердил старик. – Наше селение насчитывает сто дворов, называется оно Чэньцзячжуан и входит в уезд Юаньхуэй, государства Чэчиго. Этот князь требует, чтобы каждый год ему приносили в жертву мальчика, девочку, свинью, барана и жертвенное вино. Все это он сразу поедает, а взамен этого посылает нам хорошую погоду и благодатный дождь. Если же не принести ему жертву, он обрушит на нас всякие бедствия.
– А сколько у вас сыновей? – поинтересовался Сунь У-кун.
– О горе, горе! Заговорив о сыновьях, вы заставляете меня пылать от стыда! – воскликнул в ответ хозяин. – Мы с братом уже старики. Зовут брата Чэнь Цин, ему пятьдесят восемь лет, мое имя – Чэнь Дэн. Мне шестьдесят три года. В наши годы, конечно, трудно иметь детей. Мне было пятьдесят лет, а сына я все не имел. Тогда мои родные и друзья уговорили меня взять наложницу. Я с большой неохотой сделал это, и вот у меня родилась дочь. В этом году девочке пошел восьмой год. Зовут ее И Чэн-цзинь.
– Какое дорогое имя, – заметил Чжу Ба-цзе. – Почему же это ее так назвали?
– Не имея долгое время детей, – отвечал старик, – я решил заняться добрыми делами: строил мосты и дороги, сооружал кумирни и пагоды, делал подаяния монахам. Все эти расходы я записывал. И оказалось,
