игнорировать.
– Сколько вам лет? – спросила англичанка.
– Тридцать три, – сказал я. – А вам?
– Твенти файв, – сказала она и расхохоталась, как в деревне. Сразу видно, что наполовину наша.
– Понял, – кивнул я.
– Петя! – вскрикнул сзади Черемухин сдавленным голосом.
Я оглянулся. Генерал и Лисоцкий, красные от кашля, смотрели на меня негодующе, точно на таракана в супе. Черемухин за их спинами делал мне знаки рукой, чтобы я закруглялся.
– Петр Николаевич! – прохрипел командир. – Займите ваше... – и вдруг глаза его округлились, и Михаил Ильич принялся тыкать пальцем в пространство перед караваном.
– Мираж! – закричали Лисоцкий и Черемухин.
Я снова повернулся вперед лицом. Прямо перед караваном открылся фешенебельный мираж, полный экзотики. Этот мираж и спас меня от дисциплинарного взыскания.
Мираж – Бризания
Мы въехали в мираж по бетонному шоссе, обсаженному пальмами. Под пальмами сидели люди в бурнусах и пили пиво из консервных банок. Мираж был застроен скромными пятиэтажными отелями и живописными трущобами по краям миража. По трущобам слонялись туристы, фотографируя нищих. Как выяснил позже Черемухин, эти нищие и были владельцами отелей. Отели они сдавали туристам, а сами целый день торчали под пальмами с протянутой рукой. Наверное, из любви к искусству.
Мы заняли второй этаж одного из отелей. Номера были с кондиционером, телевизором и ванной. Это были номера второго класса. Мы поселились в них, чтобы сэкономить валюту, а Кэт расположилась в первом этаже. Там были люксы.
Люксы заслуживают описания. Это были особые люксы, с экзотикой. Когда Кэт позвала нас на обед, мы все разглядели как следует. Пол в люксе был земляной, хорошо утоптанный. Прямо в центре номера находился каменный очаг, из которого шел дым. Вентиляции никакой, везде ползали змеи, а с потолка доносились записанные на магнитофонную пленку звуки пустыни. Кто-то урчал, кто-то заливался нечеловеческим хохотом, а некоторые шипели.
Кэт сказала, что она здесь отдыхает душой.
– А куда же садиться? – растерянно спросил Лисоцкий.
– На землю, – сказала Кэт и опустилась на пол.
Мы тоже разлеглись вокруг очага, как древние римляне.
Вошла голая негритянка, достала из очага каких-то жареных сусликов и вручила нам. Михаил Ильич взял своего суслика, не глядя на негритянку. А Лисоцкий вообще закрыл глаза и перестал дышать. Если бы негритянка не вышла, он бы задохнулся.
– Угощайтесь, господа, – сказала Кэт.
Мы стали есть сусликов, убеждая себя внутренне, что это зайцы. Хотя откуда зайцы в Африке? На самом деле это были жареные вараны, с которых предварительно стянули шкуру. Вараны были вкусные.
Змеи ползали по номеру, изредка наматываясь на нас. Вообще непривычно только первые полчаса, а потом на них перестаешь обращать внимание. Змеи ручные, администрация отеля за них отвечает.
После обеда мы пошли прогуляться по миражу. Кэт изнывала от скуки и тоже отправилась с нами. Эти миллионерши удивительно разочарованы в жизни. Даже ручные змеи и жареные вараны вызывают у них лишь зевоту. Миллионерши очень пресыщены, и жить им поэтому трудно. Я спросил у Кэт, что ей, вообще говоря, надо? Чего ей хотелось бы больше всего на свете?
– Любви, – сказала Кэт.
Не ручаюсь, что она произнесла это слово с большой буквы. Поэтому я сразу переменил тему разговора, чем вызвал у Кэт сильнейшую депрессию. Она швыряла доллары нищим и меланхолично наблюдала, как они дерутся из-за них в желтой пыли. На один металлический доллар как бы случайно наступил начфин Лисоцкий. Он долго стоял, размышляя, как бы его незаметно поднять. При этом он делал вид, что любуется пальмой.
– Вы слышали об инфляции, Казимир Анатольевич? – спросил я.
– Да... А что? – испугался Лисоцкий.
– Пока вы стоите на этом долларе, он непрерывно обесценивается, – сказал я. – Причина, конечно, не в том, что вы на нем стоите. Просто не нужно терять времени.
Лисоцкий ужасно расстроился и не стал брать монетку. Вероятно, доллар до сих пор там лежит и обесценивается.
Мы пришли в центр миража, где был базар и небольшой аэропорт. Базар нас не очень интересовал из- за нашей низкой покупательной способности. Однако торговцы хватали нас за руки и предлагали золото и драгоценности. Мы отмахивались. У одного негра на лотке лежали книги. Я подошел к нему и убедился, что он торгует Пушкиным в старом издании. Книги были в хорошем состоянии. Я подозвал Черемухина, чтобы продемонстрировать ему марксовское издание Пушкина.
– Откуда это у тебя, отец? – спросил Черемухин.
Негр принялся что-то объяснять, водя над книгами коричневыми пальцами. Черемухин слушал недоумевая. Под конец негр открыл первый том, полистал его и принялся нараспев читать:
– Пурия махилою непо кироит, вихири сенессы кирутя...
– Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя, – перевел Черемухин. – Он говорит, что это старинные молитвенники из Бризании. Он умеет их читать, но не понимает.
Словоохотливый негр рассказал далее, что молитвенники принадлежали его отцу. А отец, в свою очередь, принадлежал когда-то к племени киевлян, но вынужден был в свое время эмигрировать из Бризании, потому что племя потеряло веру, забыло язык и занялось бесстыжей коммерцией. Киевляне изготовляли сушеные человеческие головы и сбывали их иностранным туристам. Сырье они брали у соседнего племени вятичей. Православный отец нашего торговца не мог этого стерпеть и эмигрировал. Проще говоря, бежал под покровом ночи. К вятичам он не побежал, потому что не хотел со временем быть высушенным, а скрылся в Ливии.
Негр сказал, что его отец был советником у вождя киевлян.
– Он что, лысым был? – спросил я.
– Лысым, лысым, – закивал негр.
– Ну, что ты скажешь, Паша? – спросил я Черемухина. – Товарищ Рыбка, оказывается, непогрешим, как Лука, Марк, Матфей и Иоанн вместе взятые.
– Да погоди ты! – воскликнул Паша. – Дай разобраться.
И он принялся выпытывать дополнительные сведения. К сожалению, негр больше ничего не знал. Его правоверный папаша не смог даже толком выучить сына русскому. Правда, он вдолбил в него тексты всех стихов Пушкина. Сын докатился до того, что стал торговать молитвенниками отца. Очень печальная история.
В его оправдание стоит сказать, что торговал он безуспешно вот уже четвертый год, потому что не было никакого спроса.
Черемухин, выслушав все, посерьезнел и задумался. Потом он позвал остальных наших, и мы, как всегда, провели совещание. В результате совещания командир приказал начфину приобрести Пушкина. Шесть томов большого формата с золотым тиснением.
– Ну зачем? Зачем нам здесь Пушкин? – взмолился я, потому что сразу понял, что тащить молитвенники придется мне.
– Нужно знать обряды страны, куда едешь! – сказал генерал.
– А то вы Пушкина в школе не проходили! – закричал я.
Но Лисоцкий уже рассчитывался. Негр благодарно кланялся и шептал: «Я помню чудное мгновенье...»
Я перевязал священные книги лианой и двинулся дальше за своими начальниками.
Следующим объектом, который нас интересовал, был аэропорт. Аэропорт связывал мираж с ближайшими странами вертолетным сообщением. На табло, висевшем в здании аэропорта, мы прочитали названия нескольких государств. Нигер. Чад. Центрально-Африканская Республика и так далее. Среди них и Бризания. Правда, ее название было зачеркнуто красным карандашом. Мы пошли в справочное бюро.
