Дыхание Луи Сезара сделалось тяжелее, пока мой взгляд блуждал по его телу.
— Тебе не удастся отвлечь мое внимание!
Его слова удивили меня, потому что подобная мысль не приходила мне в голову, хотя и должна бы была. Меньше всего мне хотелось обсуждать свои сны, в особенности последний.
Улыбка заиграла у меня на губах. Я провела ладонью по внутренней стороне его мускулистого бедра и вздрогнула от пронзительного ощущения, вызванного этим прикосновением.
— Вот так?..
Я оказалась лежащей на спине. Луи Сезар нависал надо мной, его глаза метали серо-голубые молнии. Он казался могучим, непоколебимым, возбужденным.
«Потрясающе!..»
— Я не верю, что это был один из твоих обычных припадков, Дорина. Его ничто не спровоцировало...
Я воспользовалась близостью Луи Сезара. Моя ладонь скользила по груди и мускулистому животу, пока не наткнулась на преграду из махровой ткани, повязанной на талии. Он схватил меня за руки раньше, чем я успела сорвать полотенце, навалился и прижал мои запястья к постели.
— Что ты будешь делать дальше? — улыбнулась я. — Привяжешь меня к кровати?
Я пожалела о своих словах, не успев договорить. Лицо Луи Сезара сделалось таким, как будто он наконец-то услышал здравую мысль.
— Не посмеешь!
Он завел руки мне за голову. Я собиралась запротестовать, однако от этого движения Луи Сезара его безупречно очерченный рот оказался рядом с моим, и я поцеловала его. Вкус был такой же правильный, как у воды, — простой и жизненно необходимый.
Луи Сезар на миг отдался поцелую, но тут же отстранился. В его глазах загорелся какой-то дикий и обольстительный огонек. Одного этого взгляда хватило, чтобы меня окатило волной томления, которое лишь нарастало. Вампир был так близко, что я запросто могла бы схватить пряди его волос, притянуть к себе, снова поцеловать, заставить застонать. От одной мысли об этом меня пронзила боль. Острый нож желания повернулся в животе. Я вцепилась в изголовье кровати, чтобы не стиснуть Луи Сезара в объятиях.
— Я так и не сумел до тебя достучаться! — Голос француза стал глубоким и хрипловатым, в нем угадывалось лишь слабое эхо прежних ровных интонаций.— Я приводил самые логичные доводы, однако ты ничего не слышала.
— Прекрати, — предупредила я придушенным голосом. — У меня был трудный месяц. Болит все, что только может. Меньше всего на свете мне нужна твоя лекция.
Луи Сезар мгновение колебался, затем его ладони скользнули по моим и обхватили лицо. От француза, обычно такого собранного, веяло какой-то непривычной нежностью. Голубые глаза встретились с моими, вопрошая, выискивая.
— Чего ты хочешь?
Надо было засмеяться прямо ему в лицо, отшвырнуть в сторону чувства, как это однажды сделал он. Но мой взгляд был сосредоточен на его невероятно соблазнительных полных губах.
— Угадай.
Меня изумила мягкость его рта. Я с головой погрузилась в настойчивую сладость поцелуя, восторгалась тем, как губы вампира ласкали мои. Едва ощутимыми прикосновениями он умудрялся вызвать во мне такое желание, что я слабела. Я выпустила изголовье кровати, мечтая коснуться Луи Сезара, однако он одной рукой схватил меня за запястья и удержал на месте. Протестовать я не стала. Наверное, потому, что другая его рука прошлась по моему бедру, медленно скользнула за спину, потом ниже и сжала ягодицу. Рот Луи Сезара прижимался к моей шее, пока ладонь ласкала меня так осторожно, как будто я была из стекла.
Луи Сезар не стал спрашивать, что со мной было. Должно быть, он понимал, что я все равно не скажу, и просто продолжал целовать меня, сдвигался все ниже, пока мое сердце не забилось под самыми его губами. Рот вампира прикасался только к теплой со сна коже, потому что простыня успела сползти и скомкалась где-то на талии.
— Твой голос произносит возмутительные слова, тело содрогается, отдавая мне приказ, а твой вкус...
Меня пронзила мысль, что если такова предварительная игра, то настоящий секс с Луи Сезаром, наверное, меня прикончит. Я ощутила, как изголовье кровати хрустнуло под моими пальцами, и решила, что могло быть хуже.
Затем это случилось снова. Образы затопили разум. Они были полны мелких подробностей. От них захватывало дух.
Я лишилась дара речи, страшно смутилась, увидев себя глазами Луи Сезара, ощутив его переживания так же отчетливо, как свои собственные. Он опустил голову еще ниже, туда, где простыня скрывала мои ноги. Я уже хотела спросить, что происходит, когда Луи Сезар провел языком по самому низу моего живота. Его глаза сверкнули, и он без всякого предупреждения, почти грубо, забрался языком мне в пупок.
От потрясения и восторга, восхитительного и нежданного, тягучая судорога дошла до самых недр моего существа. Никто и никогда не заставлял меня погружаться в удовольствие так быстро и глубоко. Его губы спустились чуть ниже, отыскав полоску кожи под пупком. От теплого дыхания вампира я выгнулась дугой. Глаза Луи Сезара приобрели оттенок расплавленного серебра. В них отражался вопрос, но я никак не могла обрести голос, чтобы ответить на него. Зато мне удалось кивнуть, за что я была вознаграждена сладостной улыбкой, от которой перехватило дыхание. Потом француз медленно убрал простыню.
Он кончиками пальцев гладил мои бедра. Я приподнялась, позволяя ему освободить себя от трусиков. Луи Сезар помедлил, поцеловал меня в живот, прежде чем полностью обнажить. Его большие пальцы нащупали чувствительно место под коленками. Сильные теплые ладони гладили бедра так нежно, словно бабочка махала крыльями. Потом они целенаправленно сдвинулись, выражая безмолвную мольбу, и я раскрылась перед ним.
Луи Сезар продолжал поглаживать меня, целовать, прокладывать языком дорожку от коленей вверх. Затем его голова оказалась у меня между ногами, а горячий язык двинулся еще выше. Его настойчивое влажное прикосновение произвело во мне взрыв, краткий, не сильный, дразнящий, зато настоящий.
Луи Сезар неожиданно замер. Я подумала, что он заметил, как его мысли растекались по всей комнате.
«Нет, нельзя, чтобы он останавливался сейчас!»
От жара его дыхания, ощутимого кожей, из моего горла вырвался стон. Блаженство и разочарование объединились, доводя меня до безумия, а вампир вообще ничего не делал.
Луи Сезар посмотрел мне в глаза.
— Я хочу раскрыть тебя и войти глубже. — Его слова мурашками пробежались по моей коже, как будто