Марцеллий улыбнулся.
– Прошу прощения, – говорит, – я только что с планеты каменных идолов. Вот те руку жмут – ого-го!
Он был ростом с меня, но гораздо плотнее. Возраст трудно определить. Наверное, лет тридцать. С лысиной он выглядел старше.
Марцеллий осмотрел меня, как экспонат. Губу выпятил – видно, я ему не очень понравился.
– Да-а, экземплярчик, – говорит.
– Кто экземплярчик? – не понял я.
– Ты экземплярчик! Я им говорил: нечего играть в демократию! Надо назначать солидных людей… Ну да ладно, – говорит. – Мое дело маленькое. Бумага, карандаш есть?
Я сбегал в комнату и принес Марцеллию бумагу и карандаш. Он уселся за кухонный стол, листок перед собой положил, взглянул на меня, как учитель.
– Значит, зовут тебя Боря, – говорит. – Какие еще параметры?
А я не понимаю – что такое «параметры».
– Ну как тебя еще называют? – объяснил он.
– Отчество – Александрович, – говорю. – Фамилия – Быстров.
– Еще? – строго так спрашивает.
– В школе зовут Бепс, – говорю.
– Вот как? Почему? – а сам что-то на листке пишет.
– Откуда я знаю! Проходили по истории народности… А я не знал. Мне стали подсказывать: «Вепсы, вепсы!». А я сказа «бепсы». Ну и…
– Понятно, – говорит. – Еще?
– Мама зовет Бабася, – говорю. Я это имя ненавижу!
– Ха-ха-ха! Бабася! – он как расхохочется. – А это почему?
– По кочану! – заорал я. – Она меня так грудным называла! Я за это не отвечаю!
– Не груби, – сказал он.
Марцеллий спросил еще, где я учусь и сколько мне лет. Потом спросил, как называются город и страна, где я живу. Я, конечно, удивился. Неужели он не знает? Все это он записал на листке, и там получилось:
«У1-АК № 646775
Борис Александрович Быстров
(Бепс, Бабася).
Ученик 6-б класса школы № 80.
г. Ленинград, Советский Союз, планета Земля Солнечной системы, Галактика».
Он листок приподнял – любуется. Доволен страшно! Я немного успокоился, понял, что он не грабитель и не шпион. Наверное, какой-нибудь научный сотрудник, а это у него такой эксперимент. Но как он все же без разрешения в нашей квартире оказался?
Он листок отложил, вздохнул тяжело.
– Теперь самое трудное, – говорит. – Попытаюсь объяснить. Ты физику знаешь? Биологию? Астрономию?…
Я плечами пожал. Бог их знает! Вроде что-то проходили.
– Я так и думал. – Он огорченно вздохнул. – А что тебе известно про Вселенную?
Мне совсем не по себе стало. Что это за экзамены?
– Она большая, – говорю.
Он чуть с табуретки не свалился от хохота.
– Большая? Ох-хо-хо! Большая! – прямо рыдает.
– Это ты верно заметил, Бабася! Я так и передам в Центр – большая! Это войдет в историю!
Я уже обидеться хотел. Что такого сказал? А Марцеллий насупился и постучал пальцем по столу.
– Ты даже не представляешь себе, Бабася, какая она большая! – говорит он грустно. – Слушай меня внимательно.
Я, конечно, слушаю. А что делать? Интересно же!
И он рассказал, что прибыл прямо из Центра Вселенной. В виде золотой пыльцы – энергии. Это я и так понял, фантастику читаю, как они по Вселенной перемещаются – то лучиком, то пыльцой. Там, в этом Центре, оказывается, находится хранилище информации о разумной жизни во всей Вселенной. Что-то вроде библиотеки, понимаете? Туда стекаются сведения со всех планет, где есть цивилизация. Они там открыли галактические волны разума. Знаете, что это такое?… Каждое существо, как родится, испускает свою волну. Они ее там регистрируют под своим номером. Мой номер Марцеллий написал на листочке сверху. А сведения о жизни на планете поступают от Хранителя. Так называется один из жителей планеты. Его центр назначает. Последним Хранителем планеты был один индус, он недавно умер…
– Теперь вот назначили тебя, Бабася, – сказал Марцеллий.
– Почему… меня? – говорю. Этого мне только не хватало!
– Понимаешь, Бабася, у нас процедура автоматическая, – говорит он. – Машина берет номера всех жителей планеты, перетасовывает и… выкидывает номер. Как в «Спортлото». Выпало на твою волну. Ты уж прости.
– А меня вы спросили?! – кричу. – Может, мне это в лом!
Не поняли? Сейчас так говорят. «В лом» – это значит «не в кайф».
– Видишь ли, – говорит, – чтобы спросить у тебя, пришлось бы транслировать меня лишний раз на Землю. А это дорогое удовольствие. Это энергия! – он важно поднял палец. – Да ты не бойся, Бабася. Работа не пыльная.
– А что я должен делать? – спрашиваю.
– Сообщать обо всем, что ты посчитаешь важным для планеты. Если центр сочтет, что необходимо вмешать, он вмешается…
– Как?
– Много будешь знать – скоро состаришься, – говорит. – Я сам не все знаю. Я простой рассыльный по Галактике. У меня еще сегодня в наряде пять планет. Мне рассусоливать некогда.
– А как же сообщать? – я опять удивился.
– Вот. Это дело… – кивает. – Сейчас вызовем передатчик.
Лезет он в карман комбинезона и вытаскивает тоненькую дудочку вроде флейты, с несколькими кнопками. Приложил ее к губам и дунул – дудочка засвистела еле слышно.
И сейчас же сквозь окно в кухню проник серебряный лучик. Точно так, как в книжках пишут. Лучик уперся в стол перед Марцеллием и принялся мельтешить – туда-сюда, туда-сюда!.. Через несколько секунд я увидел на столе странный рисунок – будто перепончатые птичьи лапы! А лучик бегает себе и шипит. Прошло еще немного времени, и на столе стали образовываться самые настоящие птичьи лапы. Они росли снизу вверх, перышки появлялись, коготки…
Я понял, что лучик транслирует из Вселенной какую-то птицу. Белое брюшко, черные кончики крыльев… Никак было не угадать, что это за птица. Только когда лучик добрался до головы, я ее узнал. Это был королевский пингвин, тот, что в коробке. Я таких раньше видел по телевизору.
– Пингвин… – вырвалось у меня.
– Не пингвин, а ПИНГВИН, – Марцеллий нарисовал это слово большими буквами на листке и расшифровал: – Передатчик Информации На Галактических Волнах Инопланетного Наблюдения. Понял, Бабася?
Не понял я ничего. Мне жутко не нравилось, что Марцеллий называет меня Бабасей!
ПИНГВИН вразвалку подошел к краю стола и пощелкал клювом. Он тогда толстый был, не то что сейчас. И перьев больше.
– Есть просит, – сказал Марцеллий.
– А что они едят? – спрашиваю.
– Не знаю, что едят они, – ехидно отвечает, – а ПИНГВИН питается информацией.
Отщипывает он кусочек черного мякиша от буханки, разминает в пальцах и приклеивает этим кусочком листок с текстом, им написанным, к стене. ПИНГВИН сразу – к листку, замирает перед ним и глазами прямо
