Она не стала его убивать. Голова вампира еще продолжала вопить, когда Мэй Лин спокойно приказала собрать куски тела, сложить их в тачку и везти в Сенат. Больше я того парня не видела, но с тех пор никто не осмеливался бросить Мэй Лин вызов.
– Зачем консулу понадобилось вызывать секунданта? Я думала, она или Мэй Лин в состоянии справиться с любым противником.
– Консул обладает большой силой, но она никогда не участвовала в дуэли. А у Мэй Лин нет того опыта, что есть у Распутина. Он уже был стар, когда попытался навести в России свои порядки; ходят слухи, что он не проиграл ни одного боя и в сражении использует любые методы. Никто не видел поединков с мертвыми сенаторами, но те двое, что первыми подверглись нападению, все еще живы, так сказать. Марлоу еще долго находился в сознании после того, как его нашли; он сказал, что каким-то образом Распутин заставил напасть на него трех его самых верных слуг, один из которых прослужил ему более двухсот лет.
Постепенно в голове у меня начала складываться четкая картина. Когда я рассказала Билли-Джо о своих приключениях, он задумался.
– Да, теперь кое-что проясняется. Не знаю, откуда Сенат набирает стражников, скорее всего, из окружения одного из сенаторов. Ну кто бы мог подумать, что верный страж вдруг изменит своему господину?
– Как ты думаешь, с какой стати Распутин решил от меня избавиться?
Я поежилась, но не от холода. К мысли о том, что моей смерти желает Тони, я уже привыкла, но откуда могла взяться целая банда желающих свести со мной счеты? И это ведь не простые вампиры – любой из них мог бы довести до паранойи кого угодно.
– Черт его знает, – подозрительно весело бросил Билли-Джо, и я пристально взглянула на него. Он обожает рассказывать о драках, даже если в них и не участвовал, меня же они мало занимают. Заметив мой взгляд, он поспешно продолжил: – Но ты еще не знаешь самого главного. Перед смертью Марлоу успел разделаться с парочкой нападавших; их тела так и остались лежать неубранными. Так вот: их никто не смог опознать. Понимаешь? Никто не знает, откуда они взялись.
– Это невозможно.
Я знала, что Крис Марлоу всегда умел за себя постоять. Он жил в Англии в елизаветинские времена и слыл отчаянным драчуном, а лучшие пьесы своей эпохи писал в перерывах между пьяными дебошами в пивной. Единственный, кто смог посостязаться с ним по части таланта, был один парень по имени Шекспир, который весьма кстати появился на литературном небосклоне сразу после того, как был обращен Марлоу; между прочим, его манера письма в точности напоминала стиль Марлоу. Когда же великий актер, которого он из себя корчил, приказал долго жить, Марлоу обратился к своему второму хобби. При жизни он иногда, по поручению королевы, выполнял некие тайные миссии, иначе говоря, занимался шпионажем. Став вампиром, он вспомнил свое второе призвание и возглавил отдел разведки Сената, заставляя своих слуг шпионить за всем вампирским сообществом вообще и некоторыми сенаторами в частности. Он поддерживал мир и покой, хватая и учиняя допрос всякому, кого мог заподозрить в измене; вот почему Тони боялся Марлоу больше, чем Мэй Лин. Я видела его всего один раз, когда он зашел к нам, чтобы поговорить с Мирчей. Тогда мне понравились его смеющиеся темные глаза, густые кудри и острая бородка, вечно мокрая от вина. Но мне даже в голову не приходило посягнуть на самого консула, ни-ни! Ибо сначала мне пришлось бы иметь дело с Марлоу.
Что же касается истории, которую поведал мне Билли, то больше всего меня удивили два неопознанных вампира. Такого быть не могло. Каждый вампир находится под покровительством своего господина или хозяина, то есть того вампира, который его обратил, выкупил у обратившего или выиграл на дуэли. Единственный путь не иметь хозяина – это самому стать вампиром первого уровня. Все остальное не даст никакого результата, даже убийство хозяина; тебя все равно сразу подхватит другой хозяин. Поскольку хозяев первого уровня в мире крайне мало и все они заседают в Сенате, то это помогает поддерживать строгую иерархическую дисциплину. Большинство хозяев предпочитают давать своим подчиненным некоторую свободу – по большим праздникам, в виде своего рода «подарка»; во все остальное время их слуги принадлежат им полностью и безраздельно. Кроме того, хозяева не забывают время от времени проверять своих слуг на благонадежность, скажем, так, как Мирча проверял Тони, потому что именно они отвечают за действия своих рабов, и если бы Тони организовал на меня нападение в Сенате, то отвечать за это пришлось бы Мирче.
Это очень простая и удобная система, особенно для правящих кругов, поскольку не так много найдется сильных вампиров, способных создавать собственное окружение. В отличие от того, что показывает Голливуд, далеко не каждый вампир умеет обращать людей. Как-то раз мы с Альфонсом смотрели старый фильм про Дракулу, и я помню, как хохотал Альфонс, когда новообращенный, совсем недавно вышедший из могилы вампир превратил в вампира какого-то человека. После этого Альфонс неделями мучил судейских, рассказывая им, как дитя трех дней от роду оказалось сильнее, чем они. Однако те, кому удается выбиться в хозяева и кто умеет обращать людей в вампиров, обязаны отчитываться перед Сенатом – где, кого и сколько человек они обратили. Таким образом, благодаря этой системе, неизвестных вампиров просто не существует.
– Те вампиры были детьми?
Это было единственное объяснение, которое могло прийти мне в голову, хотя какой в этом смысл? Что могут сделать с сенатором два слабеньких новообращенных вампира? Да еще с таким, как Марлоу! Это все равно что посылать детей против танков. Да и кому из хозяев придет в голову рисковать своим сердцем и головой? В этом смысле все сенаторы придерживались строгих правил, помня о тех временах, когда некоторые хозяева тайно собирали целые армии и мир вампиров находился в состоянии постоянной войны. В наше время каждый хозяин имеет в своем распоряжении строго ограниченное число рабов.
– Не-а. Трудно сказать, там ведь остались лишь трупы, но, судя по тому, каких дел они натворили, это были хозяева. – Увидев выражение моего лица, он замахал руками. – Эй, не смотри на меня так, я ведь просто пересказываю то, что слышал!
– А где ты это слышал?
– От двух вампиров из окружения Мирчи. – Нет, Билли-Джо их ни о чем не спрашивал, просто у него есть способность просачиваться сквозь людей и таким образом подслушивать их разговоры и даже мысли. Это нельзя назвать телепатией, потому что Билли слышит только то, что в данную минуту говорит или обдумывает человек, но иногда его информация оказывается весьма кстати. – Подумаешь, большое дело, об этом сейчас все болтают, на каждом углу.
Я покачала головой.
– Ничего не понимаю. Если Распутин нарушил закон и нападает на людей, зачем консул устраивает с ним дуэль? Распутин уже вне закона, раз его нарушил.
Я считала, что Распутин сидит по уши в дерьме; от этой мысли на душе становилось немного легче. Если он себя утопит, тем лучше, одним мерзавцем будет меньше.
Проблема заключалась не в том, что он нападал на сенаторов, – это законом допускалось, а в том, как он это делал. Во время Реформации состоялось заседание Сената, на котором шестеро сенаторов выступили за запрещение военных действий как средства решения конфликтов. Когда наша религия распалась на католиков и протестантов, священнослужители и с той и с другой стороны принялись рьяно увещевать своих прихожан быть бдительными, дабы не лишиться милости божьей. Вмешалась политика, и вот уже католики начали угрожать протестантам, убивая их лидеров, протестанты тоже не отставали; затем армия католиков двинулась на протестантскую часть Англии, в то время как в Германии уже вовсю шла священная война. Все следили друг за другом, и, как результат, все больше людей начали замечать присутствие потусторонних сил. Хотя те, кого тащили на костер, чаще всего оказывались обычными людьми, которые ничем не отличались от своих судей и палачей, в нескольких случаях были уничтожены настоящие вампиры и ведьмы. Надо ли говорить, что открытая война, которую затеяли крупные феодалы мира вампиров, лишь усугубляла и без того накаленную обстановку. Тогда и появились дуэли – как наиболее приемлемое средство решения конфликтов.
Конечно, Тони никогда не стал бы рисковать своей жирной шеей в открытом бою, да и не он один – многим новая система пришлась не по душе. Вот тогда и появились секунданты – те, кто мог принять участие в дуэли вместо тебя. Когда вопрос об участниках дуэли был решен, оговаривались другие условия –
