— Что «итак»? Все не так здорово, — фыркнул Василий. — Командарм поедет с вами, но со своими людьми и при оружии. Если не согласитесь, то будете тут стрелять друг в друга до прихода немцев… И вы, капитан, слово мне должны дать, что никаких глупостей устраивать не станете. Если они там, в Москве, захотят, то пусть сами его и разоружают. У вас приказ доставить его. Вот вы его и выполните, а перегибать не надо. А ты, товарищ Галкин, отправишься с ними и посмотришь, чтобы все вышло, как я сказал. Возьмете наш грузовик… И женщину с ребенком, чтобы не обидели.
— Но у меня приказ! — начал было майор.
— Ты, товарищ Галкин, не забывайся. Ты у меня в подчинении. В общем, все быстренько на передний двор, встречать командарма и его бойцов, и ни-ни у меня…
— Да в каком вы чине, что позволяете себе решать и командовать… — начал было капитан, но майор осадил его:
— Слушайте, что он говорит. С Третьим отделом лучше не спорить.
— Хорошо, — однако выражение лица капитана говорило, что он не согласен, и все совсем не «хорошо».
— И не забудьте мне бойцов трех оставить. Пусть сюда подходят и тут ждут.
Капитан хоть и хмурился, но кивнул.
— Есть…
Видя, что капитан направился к задней двери церкви, Василий скомандовал:
— Я сказал: в обход. Вам туда ходить не стоит. А я пока схожу, скажу командарму, чтобы собирался.
Только в третий раз пересекая центральную часть храма, Василий понял, что тут неправильно. В церкви витал странный, почти неуловимый запах смерти. Иногда люди чувствуют этот запах за мгновение перед тем, как погибнуть… а тут, в этой бывшей церкви он пропитал все и вся. «Немцы, не немцы, а тут мне придется задержаться, — подумал Василий. — Гадостно здесь… одно слово. И боюсь, архивы, за которыми меня послали, сыграли тут не последнюю роль. Ведь с каких это пор товарищ Шлиман, — Шлиман был непосредственным начальником Василия, руководителем Третьего особого отдела, — стал заниматься архивами, пусть даже очень важными?»
В этот раз командарм встретил Василия при полном параде. В мундире с многочисленными орденами и медалями. Оперуполномоченный даже не стал подниматься наверх, а подождал внизу.
— Ну как, договорились? — поинтересовался Илларион Павлович.
— А как же, — улыбнулся Василий. — Они вас проводят в Москву в лучшем виде. Я там человечка своего приставил. Он постарше в чине тех, кого за вами послали, так что присмотрит… Ну а уж в Москве, вы там сами разбирайтесь… — Командарм согласно кивнул, а Василий спокойно продолжал: — Только вот одолжение за одолжение. Вы ведь тут командовали?
— Да, — кивнул Илларион Павлович, не понимая, куда Василий клонит. — Я командовал этим вооруженным округом.
— Тогда наверняка в вашем хозяйстве был кто-то, кто знает, что тут и как. А то пока я сам свой груз искать буду… Да и с вашим «кадром» разобраться надо. Так вот, порекомендуйте специалиста, кто знает, что почем.
— Добре, — кивнул командарм. А потом, повернувшись, позвал: — Сергей Сергеевич.
Тут же на лестницу выскользнул низкорослый человечек в кожаном пиджаке, который явно был ему велик, и широких галифе. Маленькие круглые очечки хищно сверкали из-под низко надвинутой фуражки.
— Да, Илларион Павлович.
— Переходите под командование товарища…
— Кузьмина, — подсказал Василий.
— …Кузьмина, — повторил командарм, — поможете ему разобраться, что тут к чему, — а потом, повернувшись к Василию, объявил: — Вот товарищ Раткевич. Он у нас как раз всякими архивами занимался. Кроме того, он из местных, так что все легенды знает. Просветит…
В парадную дверь церкви постучали. Василий открыл засов. На пороге стояли Галкин и Белобородов.
— Вот, товарищ командарм, ваши телохранители, — кивнул в их сторону Василий. — Ну, а мы пойдем.
— А как же наш больной?
— Больной?
— Ну… нездоровый товарищ, — командарм явно не хотел говорить о мертвецах и называть вещи своими именами. Впрочем, это его право. У него и так проблем было выше крыши и добавлять еще одну — то бишь, прослыть сумасшедшим, — смысла никакого не имело. Ведь ни один энкаведешник не поверит в живых мертвецов, разве что работающий в Третьем отделе ГУГБ.
— Я чуть позже вернусь и за ним присмотрю, — сказал Василий. — Пусть пока лежит, отдыхает.
Командарм кивнул.
— Ну, всего.
Василий, не прощаясь, повернулся и направился на задний двор, где его ждали солдаты. Раткевич засеменил следом за ним. Однако не успели они пересечь церковь, как вся она содрогнулась, словно от страшного удара. Василий едва устоял на ногах. На мгновение ему показалось, что купол рухнет. Церковь устояла, только вот стало много светлее. Резко обернувшись, Василий так и застыл с открытым ртом. Части стены больше не было, не было ни комнат, где отсиживался командарм, ни маленького зала с двумя лестницами, зато в стене большого зала зияла здоровенная дыра, за которой дымилась огромная куча битого кирпича. Как говорится, прямое попадание. Где-то неподалеку еще пару раз рвануло.
— Живой? — поинтересовался оперуполномоченный, помогая Раткевичу подняться с пола.
— Да, вроде, не задело, — пробормотал тот, и только сейчас Василий понял, что этот человечек много старше, чем показалось ему в первый момент. Сергею Сергеевичу было, наверное, лет шестьдесят, не меньше. Приподнявшись, Раткевич оглянулся, увидел дыру, замер, а потом, вытянув палец в сторону груды обломков, дрожащим голосом поинтересовался: — А где?..
— Нет человека — нет проблем, — цинично заметил Василий.
— Но Илларион Павлович…
— Может, оно и к лучшему, — пробормотал Василий. — Так, по крайней мере, его во враги народа не запишут… Пойдемте, нам нельзя терять ни секунды, скоро тут будут немцы.
Конечно, быть может, стоило броситься назад, попытаться разобрать камни в поисках уцелевших. Правда, Василий глубоко сомневался, что кто-то там смог уцелеть. Разве что живой мертвец. К тому же и в самом деле стоило поторопиться.
Он уже собирался хорошенько тряхнуть товарища Раткевича и продолжить свой путь, как из темноты зала ему навстречу выскочил Вельтман. Мальчишка аж трясся от страха — зуб на зуб не попадал. Следом за ним появилось еще трое бойцов.
— Там стреляют…
Церковь вновь тряхнуло.
— И что?
— Одного из наших убило. Бьют они по переправе… Там вообще… — Мойша не договорил. Вместо этого громко всхлипнул, вытирая кулаком сопли и слезы.
— Подотрись, а то не красный боец, а сопля бродячая, — Василий повернулся к энкаведешникам. — Кто старший?
— Я, — выступил вперед один здоровяк. — Сержант Слушко.
— Вот что, сержант… — но договорить Василий не успел. Тряхнуло так, что с потолка посыпались камни.
«Глядишь, тут все обвалится, — подумал Василий. — А пока нужно отсюда выбираться. Раз немцы палят, то вряд ли в ближайший час в город войдут. Ну не станут же они по своим лупить, а раз так, то надо конца этого обстрела дождаться, архив запалить и ноги делать». О том, чтобы что-то вывезти из города, речи уже и не было.
— Тут есть где пальбу эту переждать? — обратился Василий к Раткевичу.
