войну одновременно на два фронта. Впрочем, для такого заключения у Сталина, казалось бы, были достаточно веские основания. Из этой изначально неверной посылки следовал и неправильный логический вывод: коль скоро нацисты готовы бросить свои силы против СССР, то надо ожидать и скорого заключения мирного договора между Лондоном и Берлином.
Разумеется, такой англо-германский мир мог бы быть построен только на антисоветской основе, а это означало, что СССР будет вынужден воевать без союзников и сразу против практически всех развитых стран мира. Выиграть эту войну СССР не мог в принципе. Именно поэтому Сталин предпринял все возможные меры для того, чтобы ни в коем случае не допустить столь негативного развития событий.
Сейчас возможность англо-германского сговора летом 1941 года, как правило, отрицается с порога и обосновывается эта точка зрения, прежде всего, резко антигитлеровской позицией Черчилля, сохранявшейся на протяжении всей войны. Но это все становится ясно лишь с точки зрения современной исторической дистанции. Как говорится, задним умом мы все сильны. С позиции же информации, имевшейся у Сталина весной 1941 года, вероятность англо-германского сговора, безусловно, должна была оцениваться как достаточно высокая, поэтому советский лидер не имел права игнорировать такой вариант развития событий.
Ведь Москва по-прежнему видела в английском правительстве своего традиционного врага и для этого были достаточные основания, причем такая оценка была понятна даже самим англичанам. Это видно, например, из текста телеграммы, отправленной Криппсом Галифаксу в октябре 1940 года:
«Невозможно вычеркнуть из истории последние двадцать лет, которые приучили Советское правительство смотреть на правительство, возглавляемое теми, кто входит в нынешний кабинет, как на принципиально враждебное Советскому Союзу. Поэтому они рассматривают теперешнюю ситуацию на общем фоне продолжающейся до сих пор вражды».
Кроме того, надо заметить, что английская дипломатия весной 1941 года вела себя по отношению к СССР буквально как слон в посудной лавке. Намеренно делая все, чтобы убедить Москву в возможности заключения мира между Лондоном и Берлином. Впрочем, судите сами.
6 марта Криппс провел в английском посольстве неофициальную пресс-конференцию, во время которой, в частности, высказал мнение, что Гитлер может
«попытается заключить мир с Англией на следующих условиях: восстановление Франции, Бельгии и Голландии и захват СССР. Эти условия мира имеют хорошие шансы на то, чтобы они были приняты Англией, потому что как в Англии, так и в Америке имеются влиятельные группы, которые хотят видеть СССР уничтоженным, и, если положение Англии ухудшится, они сумеют принудить правительство принять гитлеровские условия мира».
Черчилль в речи по радио 9 апреля и затем 27 апреля в парламенте высказал мнение, что Гитлер может повернуть свою кампанию на Балканах на захват
18 апреля во время беседы с Вышинским Криппс заявил, что:
«Английское правительство при современных отношениях между Германией и СССР имеет достаточные основания рассматривать СССР как канал и источник снабжения Германии, что это определяет характер отношений к СССР со стороны Англии».
Одновременно английский посол передал советскому правительству свой меморандум, в котором он признавал незаинтересованность Англии в сохранении территориальной целостности СССР и открыто заявлял о возможности заключения Великобританией мирного договора с Германией, и, что в этом случае Лондон не будет мешать Гитлеру в реализации его планов по расширению жизненного пространства на востоке:
«Не исключена возможность, если война затянется надолго, что у Великобритании (особенно у некоторых кругов в Великобритании) возникнет соблазн закончить войну путем некоего урегулирования на основе вроде той, какую недавно вновь предлагал кое-кто в Германии, а именно: Западная Европа вернется в прежнее состояние, тогда как Германии не будут мешать расширять ее жизненное пространство на восток. Такое предложение может найти отклик и в Соединенных Штатах Америки.
В этой связи стоит напомнить, что В СОХРАНЕНИИ ЦЕЛОСТНОСТИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА БРИТАНСКОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО НЕ ЗАИНТЕРЕСОВАНО (выделено мной, — Ю.Ж.) непосредственно, как в сохранении целостности Франции и некоторых других западноевропейских стран».
Теперь известно, что этот меморандум был личной инициативой Криппса и явился результатом его разногласий с Черчиллем, но по получению такого совершенно беспрецедентного документа всего этого Кремлю известно не было, и Сталин просто не мог воспринимать демарш английского посольства иначе как официальную точку зрения Лондона.
Только 21 апреля английское посольство передало Москве так называемое предостережение Черчилля, на которое так любят ссылаться очернители Сталина:
«Я имею достоверную информацию от доверенного агента, что немцы, думая, будто Югославия уже у них в руках, скажем, после 20 марта, начали перебрасывать три из пяти танковых дивизий из Румынии в Южную Польшу. Как только они услышали о сербской революции, это движение было остановлено. Ваше превосходительство легко может оценить значение этих фактов».
Надо сказать, что само предостережение было написано Черчиллем еще 3 апреля, и в тот момент времени могло бы сыграть определенную роль при принятии решения о подписании договора с Югославией. Однако после трехнедельной задержки, и, особенно, в сочетании с меморандумом Криппса предостережение выглядело весьма провокационно.
4. Реакция Москвы
Так или иначе, но у Сталина было более чем достаточно оснований, для того чтобы, как минимум, серьезно опасаться возможности заключения англо-германского мирного договора, который по своей сути должен был бы открыть путь фашистам для их агрессии против Советского Союза. В своих воспоминаниях маршал Жуков так описывает реакцию Сталина на послание Черчилля:
«Вот видите, — говорил И. В. Сталин, — нас пугают немцами, а немцев пугают Советским Союзом и натравливают нас друг на друга. Это тонкая политическая игра».
Причем, у Сталина для такого вывода были все основания. Ведь как вполне логично указывал Криппс, вероятность заключения мирного договора с Германией должна была увеличится в случае дальнейшего ухудшения военного положения Великобритании. А положение Англии в Восточном Средиземноморье и на Балканах стремительно ухудшалось.
Еще 31 марта германские войска в Ливии перешли в наступление и к 15 апреля отбросили английские части к египетской границе и тем самым поставили под угрозу важнейшую артерию Британской империи — Суэцкий канал. 17 апреля Югославия капитулировала, а 23 апреля прекратила сопротивление и Греция. Английские войска были вынуждены эвакуироваться на Крит. Тем временем Германия подготовила и в конце мая провела воздушно-десантную операцию по захвату Крита, создав важный плацдарм в Восточном Средиземноморье.
