сколько времени прошло, прежде чем Стив заговорил:
— Тем же вечером я рассказал обо всем своей матери. Я боялся, что она будет ругать меня за игры на кладбище. Но мать обняла меня и поцеловала. А потом попросила, чтобы я никогда больше туда не ходил и не тревожил несчастную женщину в ее горе. И я больше сюда не ходил. Вплоть до этого дня. Не могу сказать, что я вообще не ходил в восточный край кладбища. Но даже издали я слышал рыдания несчастной. У меня самого все внутри разрывалось. Более двух лет она приходила на могилу ежедневно. Даже весной, когда дожди превращали землю в чавкающее месиво.
Я отвернулся от ангела, сунул озябшие руки в карманы и пошел назад. Стив двинулся следом. Мы шли молча.
Только возле своего дома Стив заговорил:
— Дочь Мэри звали Андреа. Много лет подряд Мэри приносила на могилу деревянную шкатулку. Думаю, это та самая шкатулка, где вы нашли письма.
Я торопливо поблагодарил Стива и один пошел домой. Отпер тяжелую внешнюю дверь и оставил ее открытой. Особняк встретил меня сумраком и тишиной. Я поднялся на чердак и впервые осмелился взять шкатулку и принести ее в нашу гостиную. Разглядывая ее при дневном свете, я еще раз поразился, с какой любовью и умением она сделана. Хотя стенки шкатулки были прямоугольными, их полированная поверхность действовала как вогнутое зеркало: окружающие предметы отражались в ней с небольшим искажением и обретали изящные нимбы. Я достал из шкатулки самое последнее письмо.
6 декабря 1920 г.
Любовь моя!
Как бы я желала сказать эти слова, глядя в твое милое лицо. Как бы я желала найти твою могилу пустой, как мать Господа нашего нашла пустой гробницу, в которую положили Его. И в этом, любовь моя, заключена надежда. Надежда вновь обнять тебя и прижать к груди. Эту надежду дает мне великий дар Рождества, ибо Он пришел в наш мир. Первое рождественское приношение от родителя своим детям, поскольку Он любил их и хотел, чтобы они вернулись назад. Сейчас я понимаю это лучше, чем когда-либо. Моя любовь к тебе не угасает, а с каждым Рождеством становится все ярче. С нетерпением я жду того славного дня, когда вновь смогу тебя обнять. Я люблю тебя, мой маленький ангел.
Глава шестая
Ангел для Мэри
Я положил письмо в шкатулку и сел на диван с ногами, зажав голову между колен. Эта странная привычка сохранилась у меня с детства, когда я попадал в трудную ситуацию и мне нужно было обдумывать, что к чему. Не скажу, чтобы в тот момент мой разум был предельно ясен. Его состояние походило на сон, где разрозненные и непонятные события минувших дней складывались в новую картину, и я мог только молча удивляться странной взаимосвязанности событий. Я начинал понимать смысл вопроса, который задала мне Мэри. Первый дар Рождества. Истинное значение Рождества. От всех откровений этого дня я чувствовал озноб и легкое головокружение. Услышав шаги вернувшихся жены и дочери, я поспешил вниз.
— Привезла Дженну покормить, — сказала Кери.
Я обнял жену.
— Я так устала, — всхлипнула она. — И это так грустно.
Я еще крепче обнял Кери.
— Как она?
— Плоха.
— Ты приляг, — предложил я Кери. — Я сам покормлю Дженну и уложу ее спать.
Кери улеглась на диване. Я покормил дочку и хотел уложить спать, но Дженна упросила меня дать ей посмотреть на елочные огоньки.
В маленькой гостиной, куда я принес Дженну, было темно. На наряженной елке перемигивались цветные огни гирлянды. Одни нити гасли, другие вспыхивали, и все это сплеталось в причудливые узоры, которые тут же сменялись новыми.
Я молча стоял, держа на руках притихшую Дженну.
— Пап, а Мэри отпустят из больницы на Рождество? — вдруг спросила она.
Я погладил ее волосы.
— Нет, маленькая моя. Ты же знаешь, Мэри очень больна.
— Так больна, что умрет?
Я не представлял, как детский разум Дженны воспринимает смерть.
— Да, дорогая. Скорее всего, Мэри умрет.
— Тогда мне нужно успеть. Я должна отдать ей подарок.
Дженна слезла с моих рук и достала из-под елки неумело упакованную коробочку.
— Я сделала для Мэри ангела.
Дочь открыла коробочку. Внутри лежал картонный ангел, сооруженный с помощью клея, липкой ленты и канцелярских скрепок.
— Пап, а ведь Мэри любит ангелов. Правда?
Я не смог сдержать слезы.
— Да, радость моя. Я тоже так думаю.
Мы молча стояли и смотрели на весело мигающие рождественские огоньки. Как Мэри ждала этого Рождества…
Тишину прервал телефонный звонок. В доме было несколько аппаратов. Один из них стоял наверху, в нашей гостиной. Кери взяла трубку и вскоре сбежала вниз.
— Рик, звонили из больницы. Мэри умирает.
Я одел Дженну. Мы поехали в двух машинах, на случай, чтобы потом кто-то из нас смог отвезти дочку домой и уложить спать.
В палате горел только ночник. Мэри тяжело дышала. Она была в сознании. Дженна подбежала к кровати с откидными бортами и вложила в руку Мэри свой подарок.
— Вот. Это мой рождественский подарок для тебя, — с гордостью объявила малышка.
Мэри поднесла картонного ангела к глазам, улыбнулась и крепко стиснула ручонку Дженны.
— Спасибо тебе, дорогая, — сказала она, борясь с кашлем. — Он просто прекрасен. И ты такая красивая.
Мэри погладила Дженну по щеке. Потом с заметным трудом перевернулась на бок и протянула мне руку. Я подошел и осторожно взял ее ладонь в свои.
— Как вы, Мэри?
Глупый вопрос. Как себя может чувствовать умирающий человек?
Мэри заставила себя улыбнуться.
— Ну что, Рик? Вы поняли? Теперь вы знаете, что такое первый дар Рождества?
Я стиснул ее руку.
— Вы поняли? Да? — спросила она.
— Да, теперь я понял. Я знаю, о чем вы тогда пытались мне сказать.
У меня потекли слезы. Я проглотил их, стараясь не показывать Мэри своего состояния.
— Спасибо, Мэри. Спасибо за ваш дар.
— Вы нашли письма в рождественской шкатулке?
— Да. Простите, что прочел их.
— Не надо извиняться. Я рада, что вы прочли эти письма. — Она замолчала. — Шкатулку возьмите себе. Это мой рождественский подарок вам.
