малейшем движении горизонтальных рулей. На маленьких лодках, где раньше служил этот офицер, обычно было принято принимать чуть больше балласта, чтобы ускорить погружение.
Новичок удифферентовал К-2 именно таким образом. На следующее утро командир повел лодку в атаку на флагманский корабль 8-й эскадры линкоров. Он расположил лодку прямо по носу у линкора, заполнил главные цистерны и погрузился. Лодка пошла вниз слишком быстро. Она не отреагировала на перекладку рулей, а продувка вспомогательных цистерн не остановила ее. Глубомер показал 100 футов, корпус начал скрипеть и хрустеть. Капитан знал, что глубина гавани в этом месте около 360 футов, но уже на полпути на дно давление воды сокрушит корпус лодки. Наверху тоже таилась опасность в виде бронированных серых корпусов линкоров. Выбрав из двух зол меньшее, старший помощник прыгнул к клапану системы воздуха высокого давления и продул все внешние цистерны. К-2 застонала и вздрогнула, но погружение приостановилось. Потом она начала постепенно всплывать. Скорость подъема все увеличивалась, и экипаж замер в томительном ожидании неминуемого столкновения. Но ничего не произошло. Лодка выскочила на поверхность и заплясала на воде. При первой же возможности новый офицер прошел краткий курс обучения тонкому искусству дифферентовки лодок типа К.
Подводники считают срочное погружение своим главным оружием. Но для лодок типа К его использование было совершенно исключено. Им требовалось в среднем около 5 минут, чтобы погасить котлы, убрать трубы, закрыть вентиляторы и люки, эвакуировать котельное отделение, заполнить балластные цистерны и нырнуть. Рекордное время принадлежало К-8, которая сумела погрузиться за 3 минуты 25 секунд. Во время погружения многие капитаны успевали покинуть мостик и прогуляться вдоль надстройки, но не для поправки здоровья, а чтобы в последний раз удостовериться, что все отверстия закрыты. Все крышки плотно входили в вырезы, и малейший посторонний предмет мог (и так бывало) помешать дымоходам и вентиляторам закрыться наглухо. В результате, если не устранить помеху вовремя, вполне могло выбить предохранители электромоторов уборки труб или даже затопить котельное отделение.
Для тех, кто работал в котельном отделении, погружение было жутким кошмаром. Кочегары находились в таком маленьком помещении, что не могли отойти от топок более чем на пару футов. Жар, рев вентиляторов, нагнетающих воздух в топки, запах горячей нефти и выхлопные газы превращали это место в миниатюрный ад. При звуке сирены, возвещавшей о погружении, кочегары должны были спешно перекрыть подачу топлива, остановить вентиляторы и помпы. Шум прекращался, но температура начинала стремительно расти. Наконец один из кочегаров по трапу карабкался наверх, чтобы закрыть запорные клапана над котлами. Если его командир был достаточно умен, этот матрос одновременно проверял вентиляторы. Затем, чаще всего, он падал обратно почти без сознания от жары. Кочегары выходили через двойную дверь воздушного шлюза, которая вела в машинное отделение.
В подводном положении сложности возрастали. В котельном отделении мог возникнуть пожар. Во время патрулирования в Северном море К-11 пришлось спешно погружаться, когда на горизонте показался неизвестный корабль. В котельном отделении кочегары не сумели выключить насос подачи топлива. Нефть разлилась по палубе и вспыхнула, и К-11 пришлось остаться на поверхности, забыв о неизвестном корабле, который вполне мог оказаться вражеским. Прошло довольно много времени, прежде чем пожар был потушен, а обгоревшие электрические кабеля заново заизолированы. К этому времени неизвестный корабль уже пропал. Лодка не могла погружаться и оказалась практически беззащитна. Она медленно поползла домой на вспомогательном дизеле и электромоторах. К счастью, К-11 благополучно добралась до порта. Возле шотландского побережья она встретила британский эсминец, который взял ее на буксир. В результате К-11, не проплавав и года, отправилась в сухой док на ремонт.
На той же самой лодке произошла еще одна типичная авария, которая создавала проблемы всем лодкам типа К в подводном положении. На глубине около 80 футов кормовые рули глубины заклинило. На других лодках во время погружения тоже иногда случались проблемы с кормовыми рулями. Существовала теория, что тяги рулей не обладали достаточной жесткостью. Другие обвиняли недостаточную прочность кормы, которая имела овальное сечение. Теоретики полагали, что такая форма, напоминающая «утиную задницу», слишком легко деформируется под давлением воды, в результате чего тяги заклинивает. Но, какова бы ни была причина, крайне неприятно обнаружить, что рули отказываются поворачиваться в тот момент, когда лодка стремительно сыплется в глубину.
Несмотря на свои размеры, лодки типа К не давали экипажу больше комфорта, чем обычные лодки. Офицеры жили лучше. Капитан имел маленькую каюту, каждый офицер имел комфортабельную койку. Кают-компания была относительно просторной и была неплохо обставлена. Они имели даже 4-футовую ванну, вода для которой подогревалась электричеством или паром. Но кормовая часть лодки, где размещались матросы, была не столь хороша. Унтер-офицеры и машинная команда имели отдельные кубрики, разделенные занавесями, однако они были слишком тесными. Жар от котлов разливался по всем отсекам. После первых походов К-3 в котельных отделениях начали устанавливать дополнительные вентиляторы большого диаметра, но это не снижало температуры. Еще долгое время после погружения раскаленные котлы превращали подводную лодку в «нагретую духовку» или «подводный ад». В машинном отделении, где каждую койку делили 3 человека, и в кубрике почти всегда под койками можно было увидеть лужи конденсата. Вентиляция была настолько плохой, что очень часто дизель запускали только для того, чтобы закачать свежий воздух в кормовую часть лодки. Еще больше ухудшало положение то, что самокомпенсирующиеся топливные цистерны располагались под палубой кубрика и машинного отделения. Верхняя часть цистерн являлась палубой этих отсеков, но швы почти никогда не держали нефть. Во время погружения давление в цистернах равнялось внешнему давлению. Очень часто нефть сочилась сквозь швы и хлюпала под ногами.
Даже в гавани экипаж лодок типа К испытывал неудобства. В отличие от других лодок, эти не имели плавучих баз, где экипажи могли отдохнуть от жизни в тесноте и давке. По классификации флота лодки типа К относились к самодостаточным кораблям. Пребывание в порту превращалось в нудную рутину, и экипаж проводил время в перебранках и потасовках. Чтобы облегчить жизнь экипажа, командир К-6 Джеффри Лейтон устроил маленький огород для своих матросов неподалеку от места якорной стоянки в Скапа. Кролики съедали половину овощей, но огород все-таки давал людям хоть какое-то развлечение. Пребывание в гавани приобретало смысл, да и свежие овощи приятно разнообразили стол.
Поэтому не следует удивляться, что к началу 1917 года Гранд Флит не получил запланированное количество лодок типа К, на которое рассчитывали адмиралы. Точно так же не следует удивляться тому, что обе сформированные флотилии почти никогда не имели штатного состава, особенно в 1917 году. Когда король Георг V посетил Гранд Флит летом 1917 года, командование решило, что ему следует показать лодки типа К. Во время визита короля сфотографировали, когда он покидал лодку по сходням. Трубы были нарочно убраны. Дело в том, что фотография появилась в печати, хотя Адмиралтейство продолжало считать лодки типа К совершенно секретным оружием. Противник мог решить, что трубы на подводной лодке означают высокую скорость, а высокая скорость означает эскадренную лодку. Это разоблачило бы коварные замыслы Их Лордств.
Еще одной Важной Персоной, которая посетила Скапа Флоу в это же время, был журналист, политик и финансист Горацио Боттомли, который тогда находился на пике популярности. Поднявшись на борт К-6, он обнаружил, что матросский кубрик украшен вырезками из «Джона Буля» — журнала, который он основал. Это привело Боттомли в восторг. Он пообещал матросам внеочередное увольнение, хотя, разумеется, они его не получили.
Где-то к середине 1917 года командованию Гранд Флита стало окончательно ясно, что германский Флот Открытого Моря не собирается вступать в бой. Также стало ясно, что немцы так и не начали у себя строительство эскадренных подводных лодок. Теперь Гранд Флит имел такой класс кораблей, которого не было у противника. Но тут же возник другой вопрос: а зачем, собственно, нужны эти лодки, если генеральное сражение, ради которого их строили, не состоится? И нельзя ли найти им другое применение?
В течение лета, когда лодки не участвовали в рискованных флотских маневрах, они патрулировали в Северном море с целью перехвата немецких подводных лодок. Противолодочный корабль должен обладать высокой маневренностью, то есть тем качеством, которого лодки типа К не имели в помине. Подводная лодка, которая охотится за подводной лодкой, должна обладать способностью погружаться за полминуты, а не за 5. Всплыв, она должна немедленно дать ход, а не тратить от 15 до 20 минут на разведение паров,
