И в автобус, что ехал по этой улице, двое с пакетами уже просочились. Девочка толстая-претолстая – одна на двух сиденьях, и такая же огромная мать. Они разговаривали. И то, что мать сидела в одном конце этого автобуса, а дочь совсем в другом, ни ту, ни другую совершенно не смущало. Только они вынуждены были орать, и крик их продирался сквозь шапки, волосы и уши плотно стоящих людей.
– А у нас недавно Шерон Доквэллстоун...
– Да, милая... – Мать тянула шею и качалась из стороны в сторону, пытаясь между голов разглядеть дочь. – Видела бы нас сейчас Бетти!
– Она надела как-то зеленую кофту, зеленую юбку, зеленую шапку, зеленую куртку, зеленые колготки и зеленые туфли!
– Правда?.. – не своим голосом заорала мать. – Зеленую кофту, зеленую юбку, зеленую шапку, зеленую куртку, зеленые колготки и зеленые туфли?.. Невероятно!
– Да, мамочка... а в другой день она надела желтую кофту, желтую юбку, желтую шапку, желтую куртку, желтые колготки и желтые туфли!..
– Желтую кофту, желтую юбку, желтую шапку, желтую куртку, желтые колготки и желтые туфли? Не может быть!
– Да, да, мамочка... А вот совсем недавно она пришла в школу в розовой кофте, розовой юбке, розовых колготках и розовых туфлях!
– Куда же она дела куртку? – спросил худой издерганный гражданин. У него в руках была книга «Новое сознание» Даниеля Пинка.
Мать очень толстой девочки посмотрела на него строго, но ничего не сказала, а просто опять закричала, обращаясь куда-то вверх, через головы к дочери:
– В розовой кофте, в розовой юбке, в розовой куртке, в розовых колготках и розовых туфлях? Непостижимо! Неверо...
Пожилая женщина с сединой в лохматых волосах набрала в себя воздуха и рявкнула, как отрезала:
– Не было куртки!
Мать очень толстой девочки, не закрывая рта, посмотрела на женщину, на всех вокруг. И только потом закрыла рот.
Стало тихо, то есть относительно тихо. Улица вокруг, конечно, бурлила, но в автобусе все молчали.
Издерганный господин открыл свою книгу. Но тут девочка заорала опять:
– Здесь телевизор!
– Что, милая?
– Телевизор!
– Где?
– В автобусе!
– В каком автобусе?
– У нас в автобусе!
– Телевизор?
– Телевизор! Вон там, справа!
– Мне не видно!
– А мне видно!
– Чего только не бывает! Видела бы это Бетти!
– Показывает!
– Невероятно!
Мать засмеялась, закинув голову назад.
– Мам, она подбирала все по цвету, мам!
– Да, милая, она все подбирала по цвету!
– Мам! А сколько в «Хэрродсе» этажей?
– Не знаю... Много...
– А «Праймарк» тоже большой, я даже до конца не дошла!
– Очень большой!
– Очень большой!
– Видела бы нас Бетти!
Женщина с седыми волосами подхватила пакет, стоявший на полу у нее в ногах, и решительно пошла к выходу.
Старик в грязной куртке, стоящий у самых дверей, начал сдергивать с себя невидимые нити.
Худая девушка с зонтиком невольно сделала шаг назад.
Женщины-близнецы переглянулись, но не отошли.
Наконец автобус дополз до конечной остановки.
Девушка вышла из автобуса и открыла над головой темно-синий зонтик. Светило солнце, на зеленом небе не было ни облачка.
Женщина с седыми волосами, пока дошла до дома, подобрала на улице две банки из-под пива «Кобра», одну пластиковую бутылку из-под воды, пакет с недоеденным нью-йоркским бейгалом и чей-то надорванный свитер. Она сложила это все в мусорный бак. Дома ее ждали пять некормленых кошек, а одна из них была слепой и болела диабетом.
Женщины-близнецы торопились в офис компании «Сладкие сны». Компания продавала матрасы разных производителей. Они работали ассистентами главного менеджера и очень гордились разработанной ими новой системой обозначения мягкости-жесткости непружинных матрасов.
Сейчас обе вспомнили отца, на могилу которого нужно было поехать и вычистить, наконец, ржавчину с серой гранитной плиты.
Всю жизнь ему не везло. Он родился слепым, а в двадцать восемь, когда близнецам исполнилось по пять, ему поставили диагноз шизофрения. В больнице он не лежал, а лечился амбулаторно, и девочки все детство по очереди возили его после школы за руку в клинику на двух автобусах. Он иногда лаял, скулил, а иной раз и вырывался.
Издерганный мужчина сначала долго звонил в квартиру дочери, потом искал в сумке ключи и открывал дверь.
На узком диване в гостиной лежала его дочь, раскинув голубые руки. По полу были рассыпаны малюсенькие розовые таблетки. Туда же упала книга Даниэля Пинка.
– Видела бы тебя сейчас Бетти... – пробормотал мужчина и медленно сел на стул.
Толстая-претолстая девочка и ее мать из автобуса не вышли никогда.
ОНИ
Лето выдалось сырым. В полях и в чахлых фруктовых садах земля лоснилась зловонной жижей. Воздух превратился в смесь дождевой пыли и испарений гниющей листвы. Гулять можно было только по засыпанным галькой дорожкам партерного сада да в зеленом лабиринте, где траву стригли довольно часто.
После дня Святого Патрика всюду чистили сточные канавы, чтобы хоть чуть-чуть просушить сад и парк. И все равно, пока они добрались до основной дороги, откуда открывается вид на реку и часть долины, туфли промокли, а подолы платьев потемнели от грязи.
Близнецы Эмми и Джейн встали так, чтобы видеть как можно дальше. Им было по одинадцать, а толстый слой пудры делал их еще старше.
Они стояли уже больше часа. Они ждали.
– В субботу опять лорд-канцлер приходил, с подарком. – Джейн покосилась на сестру. – Во-о-от такой рыбиной... Сам выловил в пруду своего поместья... А вчера еще раз... С фазанами... Оба раза долго торчал у отца... А вчера даже на ужин остался. – Она замолчала и сложила руки на животе.
– Он же старый... – Эмми почесала нос.
– Ну и что? – Брови Джейн взлетели и остались под буклями.
– Ну и ничего! – Эмми опять почесалась. – Будет, как с графом Дестером. Помнишь... Все отцу письма присылал и книги... Так ничего и не вышло. Хотел казаться слишком умным... Где надо и не надо насовал латинских слов. У отца голова кругом пошла. Он так ничего и не понял.
Эмми потянулась носком туфли к лягушке, что пряталась в траве под ногами, зевнула.
