Кольдиц. Записки капитана охраны. 1940–1945

В последний день июля мы расстроили второй массовый побег. Он должен был произойти из британских помещений над столовой, из их так называемой «длинной комнаты».

Это было настоящей игрой в кошки-мышки – больше, чем при другой британской попытке массового бегства через туннель в столовой. В том случае мы не догадывались о месте выхода на поверхность до тех пор, пока туннель не был прорыт до конца. На этот раз мы знали, где они собирались выбраться, и организовали соответствующий приемный комитет.

Помещения караула в комендатуре располагались в северо-восточном углу нашего двора в дальнем конце коридора на втором этаже. В самом конце находились наши уборные. Стена за уборными являлась стеной британской «длинной комнаты». Однажды ночью, пока караул находился при исполнении, пленные начали подкоп. Они предположили, что наши помещения пусты, но здесь располагался наш телефонный коммутатор, и телефонист находился на дежурстве день и ночь. Вечером он вышел в уборную и услышал шум и царапанье в стене. Оно то прекращалось, то возобновлялось. Позвали охрану. Офицер службы охраны пришел вместе с дежурным офицером, и они принялись слушать. Кто-то усердно работал там за стеной, на уровне второй уборной. Пока было решено ничего не предпринимать.

«Пусть копают. У них будет дело, и они будут счастливы, – сказал ЛО-1. – И продолжайте нормально использовать уборные».

На следующий день полицейский отряд следил за шумами; они раздавались с короткими интервалами весь день и всю ночь. Стена была не больше восемнадцати дюймов в толщину. Попытка побега вот-вот произойдет. Пленные, должно быть, понимали, что не могли надеяться долго скрывать рабочий выход подкопа.

Мы сочли, что прорыв произойдет на выходные во время приема пищи. Наши офицеры тогда будут находиться в их столовой, караул – на дежурстве или на обеде. Здания комендатуры окажутся практически пустыми. Несомненно, они собирались пробраться в это здание, но как они собирались из него выбраться?

Попасть внутрь через уборную было только первым шагом. Каким-то образом им надо незаметно выбраться из комендатуры. Возможно, они полагали, что смогут выбраться из одного из наших окон без решеток с восточной стороны нашей части замка.

В любом случае мышка опять получит возможность уйти не дальше, чем позволит ей кошка. Мы тоже засели за работу: пробурили отверстие в двери спальных комнат караула, чтобы постоянно следить за дверью из уборных. Саму дверь мы оставили закрытой. Два дня полицейский отряд слушал и наблюдал. Наконец был замечен маленький глазок, проделанный в задней стене уборной на нашей стороне. Всем на боевые посты! Это было воскресенье.

Прибыл Тигр с шестью солдатами плюс дежурный офицер ЛО-1. В свое время из уборной вышла первая пара беглецов. Они двинулись вперед.

Мы распахнули нашу дверь – «сюда, джентльмены, милости просим!».

Ошеломленные, они последовали за нами вовнутрь, от изумления даже не подав знака остальным.

Теперь настал наш черед посмеяться. Унтер-офицер, отвечающий за помещение, в котором хранились посылки, и известный французам как Beaux Max[24], а англичанам как Nichtwahr[25], предложил раздеть этих двух первых беглецов и послать двух наших людей в парк в их одежде. Сказано – сделано (британский католический священник Платт в своем дневнике, попадавшем к нам время от времени для цензуры, описал наслаждение, с которым его товарищи наблюдали очевидный успех предприятия).

«Смелость – вот и все!» – «l'audace – toujours l'audace!»

С пятиминутными интервалами на «свободу» выбрались не менее пяти пар. Потом последовало долгое ожидание. Тигр, взволнованный неминуемой атакой на свои камеры, получил разрешение пойти и заглянуть в уборную – и игра кончилась. Мы позвонили на гауптвахту, полицейский отряд, промчавшись по двору, ворвался в британскую длинную комнату. Там уже все были в униформах – оставшиеся неудачники- беглецы быстро переоделись. Одна из печей была набита гражданской одеждой, а улов пропусков, денег и продуктов, найденных у пойманных нами десяти, производил сильнейшее впечатление. Ими оказались лейтенанты Эллиот, Аллен, Читхем (RNAS[26]) и Хайд-Томсон, капитаны авиации Мидлтон и Флинн, бельгийские лейтенанты Гастон, Арк и Веркест и польский кадет-офицер Карпф.

Глава 5 Лазейки и подкопы

Август выдался жарким. Процессия гулявших по парку пленных брела вверх по петляющей тропинке назад в замок медленнее, чем обычно. Никто не был особенно начеку. Внезапно вниз вдоль строя спустились два представителя гитлерюгенда в шортах и фуфайках со свастикой. Замыкающего колонну узников унтер-офицера они приветствовали гитлеровским салютом, но «Hergott»[27] – чем, они думали, это должно было быть? Гитлеровское приветствие? Гитлеровское приветствие, фашистское приветствие, коммунистическое приветствие?

Увы, это было скорее похоже на приветствие английских бойскаутов! Лейтенанты Том и Баустед выработали не совсем верный прием для этой попытки побега, хотя их маскировка была первоклассной.

Для офицера занять место ординарца в группе, выходящей из замка на работу, – не очень надежный метод побега: за годы службы наши два унтер-офицера, Муссолини и Диксон Хоук, тесно познакомились с ординарцами. Они знали всех вверенных им под охрану ординарцев, французских, британских и польских, по имени и в лицо, знали все их отличительные особенности. Ординарцы размещались в одном блоке и выполняли регулярную или штатную работу на территории, а также периодически получали наряды на работы вне лагерной зоны.

Полагая, что мы начали тонуть в пучине собственных догадок относительно сложных возможностей побега, один из пленных испробовал один из тех простых способов, о которых мы почти забыли. Его побег почти удался. Капитан Лотон втерся в группу британских ординарцев, идущих на работу в парк (всегда этот парк!), и сбежал, перебравшись через стену. К счастью, рядом с Чирла его заметили крестьяне и сообщили в полицию. Недалеко от Шкоплау его поймал наш велосипедный патруль. На этот раз «Zigarre» получил Муссолини.

Неделю спустя лейтенант Дюран повторил то же самое, но в группе французских ординарцев. Он поменялся с одним из них прежде, чем они отправились на работу, и так же перелез через парковую стену. Но его остановил старый солдат ополчения, ответственный за Arbeitskommando[28]. Он вел человека в Кольдиц на лечение. «Zigarre» на этот раз достался Хорьку.

Между этими двумя побегами «под чужими именами» произошел первый из ряда побегов в парке, довольно ощутимо поколебавший наш боевой дух. На мой взгляд, мы стали немного беспечными и излишне самоуверенными, но эти события заставили нас принять почти панические меры безопасности. Они приумножили наши собственные обязанности до такой степени, что мы буквально спотыкались друг об друга в ходе постоянных наблюдений и бесконечных проверок и пленных, и друг друга.

Главой голландской организации побегов был изобретательный и энергичный капитан ван ден Хювель. Мы никогда не знали, «происходило» ли что-нибудь среди голландцев. Их поведение казалось всегда одинаковым – они были всегда безупречно дисциплинированные, тихие и спокойные, естественно и легко умели поддерживать и избегать разговора по желанию. Никогда они не обращали на себя внимания. Отсюда их умение преподносить сюрпризы. Они умели обходиться без фамильярности, а их простота и ироничность располагали к доверию. Они использовали площадку для упражнений в парке в качестве полигона для маневров и извлекали из нее пользу больше, чем другие.

В тот самый день после прогулки пропали пять голландских офицеров.

«Sonderappell! — Пятеро пропало – боже мой!» Мы помешали нескольким мелким и одному крупному побегу в течение июля и августа и полагали, будто должным образом закупорили брешь. Мы, в некотором смысле, так полагали всегда. И каждый раз пленные выскакивали, словно пробки, из самых неожиданных мест.

Пропавшими офицерами в тот день оказались капитаны Ларив и Стейнмец и лейтенанты Круиминк, ван дер Крап и ван Линден (голландский военно-морской флот). Мы провели спешный обыск в помещении