голландцев и нашли гражданскую одежду и, что самое интересное, карту с подробными инструкциями, как попасть из Туттлингена в юго-западной Германии к швейцарской границе и перейти через нее. Через несколько дней капитаны Ларив и Стейнмец перебрались через швейцарскую границу, предположительно по этой самой схеме. Капитан Дюфур и Смит, сбежавшие чуть позже и тем же таинственным образом, были пойманы рядом с Зингеном на том, что раньше казалось обычным путем.
Трех других обнаружили десять дней спустя: они прятались в пустом помещении замка, к которому имелся доступ через замаскированный лаз в их комнатах.
И снова мы столкнулись со слабиной в наших укреплениях. На некоторое время мы прекратили прогулки и «затянули» каждую деталь нашей патрульной системы. Кроме того, по дороге назад из парка мы решили время от времени останавливать строй заключенных и проводить дополнительный пересчет, когда «процессия» этого не ожидала. Но как только прогулки возобновились, исчезли еще двое голландцев, майор Гибель и лейтенант Трийбар. Возможно, решили мы, в течение какой-нибудь диверсии, может быть, во время игры в футбол или гандбол в «загоне для овец», они сделали подкоп под ограждение, незамеченными спустились вниз к потоку и прятались под мостом, пока гуляющие не ушли. В свое время мы узнали, что и эти двое тоже благополучно пересекли швейцарскую границу. Это означало, что за шесть недель сбежали четверо из шестидесяти голландских офицеров. Мы могли с легкостью просчитать на бумаге, сколько при такой скорости пройдет времени, пока не сбегут все! Из французов сбежали трое. Англичане, поляки и бельгийцы – пока ни одного.
Через несколько недель один из наших более наблюдательных караульных на дежурстве в парке заметил толпу пленных, собравшихся вокруг люка в загоне. Он принялся следить за группой и увидел, как двое подняли крышку и исчезли внизу. Он поднял тревогу – внизу нашли лейтенантов Уордла и Войхецковски. Я же был убежден, что это было исключительно голландским путем побега, и задавался вопросом, что вынудило их «сдать» этот канал англичанам и полякам. Мы смотрели на эту крышку множество раз. Сверху имелся огромный болт, который мы пробовали снова и снова. Мы заглядывали вовнутрь. И никогда ничего не находили внизу. Возможно, лучше было бы вообще снять крышку. Внизу, примерно восьмью футами ниже, находился водопровод. Мы пытались понять, как это могло быть использовано.
Если вспомнить, несколько голландских офицеров часто собирались вокруг этого люка, стоя, сидя и разговаривая. Они часто надевали длинные черные плащи, часть их униформы. Спустя некоторое время небольшая группка в этом месте перестала казаться чем-то необычным. Потом, трижды, под прикрытием людей и распахнутых и плащей они, видимо, незаметно спустили двоих вниз в канализацию. Этой парочке, должно быть, здорово потрепали нервы: иногда приходилось ждать по нескольку дней, прежде чем представятся те драгоценные несколько мгновений, когда двое или трое наших унтер-офицеров отвернутся или направятся в другую сторону в главном огороженном пространстве, а двое караульных на склоне с каждой стороны либо скроются за деревьями, либо отвлекутся каким-нибудь малозначительным инцидентом – может быть, перелетевшим через ограждение по другую сторону загона футбольным мячом или нарочитым спором между игроками и судьей.
Помещение людей под крышку представляло собой лишь треть всей операции. Во-первых, нужно было снять болт с крышки, а затем, когда люди окажутся внутри, его заменить. Заменяющий болт, однако, не был железным. На первый взгляд он казался таковым, но в действительности был смастерен из стекла с деревянной гайкой на конце. Когда стеклянный болт толкали снизу, он разбивался. Третий болт или, вполне возможно, оригинал ставили на место уже два беглеца, после того как выбирались наружу. Прежде чем уйти, они подбирали все осколки фальшивого болта и уносили их с собой.
И вновь мы столкнулись с проблемой: в целях безопасности двери и крышки должны быть заперты! Но в целях осмотра двери и крышки должны быть открыты! И снова, пока маятник качался между этими двумя правилами, пленные увертывались от него и сбегали.
Примерно в это же время мы начали проявлять значительный интерес к одному таинственному явлению, ключи к которому замечали в течение нескольких месяцев. Мы обнаружили поврежденную балку во французском помещении. Она треснула, как мы выяснили, вследствие веса
Чтобы сократить рабочие смены копающих, мы стали устраивать по три переклички ежедневно. Но в ночное время проводить переклички мы не могли. Нам бы никогда не удалось согнать заключенных во двор. Если они умудрялись обманывать нас с нашими подсчетами днем, они могли также обмануть нас в тусклом свете во дворе и ночью. Да и наши собственные люди вряд ли будут на должной высоте в ночную смену. Часовые, после двух часов на снегу (насколько мы все помним, в ту зиму 1941 года он начался 3 ноября), любили греться на гауптвахте, а не проводить свое свободное от службы на посту время, представая перед пленными во дворе в качестве промерзших до костей шутов.
Но мы придумали один вполне успешный трюк. Последнее дневное построение теперь проводилось в любое время между семью и девятью часами вечера, с лишь получасовым уведомлением по звонку во дворе. Но даже тогда для продолжения работ над туннелем по-прежнему оставались двенадцать часов ночью. Мы поставили двух унтер-офицеров во дворе. Они находились во дворе почти постоянно день и ночь: расхаживали туда-сюда без всякого определенного плана, просто искали этот туннель. Но большую часть времени за ним следовал, а подчас и опережал, некий глашатай, оповещавший об их приближении, в особенности когда они начинали подниматься по лестницам. Особым успехом они похвастаться не могли. Дрезден и Берлин (то есть абвер или 4-й отдел) и служба безопасности ОКБ заваливали нас советами, правда довольно бесполезными, поскольку они абсолютно ничего не знали о сложившихся обстоятельствах. Весь груз безопасности в Кольдице лег на нас десятерых, офицеров в комендатуре и унтер-офицеров в штабе.
«Не можете ли вы нам сказать, когда ваши туристы отправятся в отпуск?», «Это туннель под Ла- Маншем? Тайное оружие фюрера?» – эти вопросы возникали в различных формах в нашей столовой и в городе. «Не можете найти дыру, а?» – звучал вопрос на гауптвахте. Что-то нужно было делать.
Берлин и Дрезден прислали небольшую армию досмотрщиков, полицейских чиновников, сотрудников охраны из близлежащих лагерей и так далее, чтобы выручить нас, как они думали.
Итак, однажды после одного утреннего построения мы расставили караульных по лестничным входам, оставили пленных во дворе и впустили одну такую группу через ворота для небывалого доселе обыска. Никто не был особенно удивлен: суматоха в комендатуре, машины и деловая атмосфера – все было замечено нашими «гостями», и приветствие входящих «туристов» оказалось впечатляющим. Боже, только бы французские чердаки не обрушились, думал я. Жаль, что эта толпа бесполезных помощников не могла унести по мешку мусора каждый! Обыск продолжался до вечера. Все этажи с обеих сторон двора и два пустых этажа над часовней были тщательно осмотрены. Обыскали кухню и театр; даже помещения в юго- восточном углу двора, где старшие офицеры имели отдельные комнаты. Мы, члены основного штата, просто показывали этим посетителям, где двери. Один Господь Бог знает, приходилось даже показывать им верные двери, потому что многие из обычных дверей были замурованы. Общим итогом всего этого мероприятия явился улов, на который мы могли бы рассчитывать при нормальной месячной работе, но никакого входа в туннель!
Среди трофеев мы с удивлением обнаружили новенькие немецкие инструменты. Казалось, начинали работать взяточничество и коррупция. Домашний фронт ослабевал.
8 ноября мы услышали стрельбу в этом проклятом парке. Должным образом позвонил заместитель
