Евангелие Люцифера

велосипедная парковка Джованни. До кафедры он шел вместе с Роберто Фалетти, коллегой, которому Джованни помогал в работе над докторской диссертацией о месте Сатаны в теодиции — проблеме зла. Роберто создал особую теорию Сатаны и места зла в созидательной деятельности Бога и поэтому был в постоянном конфликте со своими консультантами, деканом и группой упрямых кардиналов в Ватикане.

Джованни отпер свой до смешного маленький кабинет, где книги, брошюры и диссертации образовывали грозящие рухнуть сталагмиты. Повесил вельветовую куртку на стул и закурил первую за день трубку. У него с Лучаной было заключено негласное соглашение, что она не будет призывать его бросить курить, если он будет курить только на работе и только в кабинете за закрытыми дверьми. По Пьяцца делла Пилота ходили первые в летнем сезоне туристы, легко узнаваемые по картам, путеводителям и фотоаппаратам. Он глубоко втянул дым и задержал его. Два туриста прошли сквозь стаю голубей, которая «открылась», а потом «закрылась» за ними, как это происходит с молнией на одежде. Рядом с пишущей машинкой лежала стопка бумаг — черновик статьи, которую он писал для «Гарвардского теологического обозрения» по поводу своих десяти тезисов о месте Сатаны в демонологии. Он пробежал глазами разделы, над которыми работал перед тем, как уйти вчера с работы:

По-видимому, есть какая-то неуверенность, какое-то сомнение, какие-то разногласия по вопросу о той, принадлежат ли имена Сатана, Люцифер и Вельзевул одному и тому же персонажу (с различным религиозным происхождением), или же это разные дьяволы. Ответ зависит от того, на какие источники опираются авторы. Уместным здесь будет сказать, что слово «сатана», которое значит «обвинитель» или «противник», долго было общим названием для любого дьявола, а вовсе не собственным именем.[33]

В «Завещании царя Соломона» — которое, как утверждается, было написано библейским царем Соломоном[34] (что не было задокументировано и с большой долей вероятности является не более чем мифом) — читателю представлен ряд пугающих демонов (в частности, один, лишенный головы, который смотрит через груди), обладающих различными (и, естественно, малосимпатичными) свойствами. «Завещание Соломона», апокрифическое произведение, написанное, по-видимому, между 100 и 400 годами после Рождества Христова (и которое, похоже, базируется на более старых, ныне утраченных источниках), описывает, каким образом царь Соломон умудрился пленить группу демонов, возглавляемую Вельзевулом, который, как ни парадоксально, получает задание помочь Соломону в строительстве храма в Иерусалиме. Из нескольких бесед с демонами царь Соломон узнает об их слабостях и о способах одолеть этих существ.

Таким образом «Завещание Соломона» выступает своего рода инструкцией, как нам избежать гнева демонов. Этот труд считается древнейшим из известных произведений, называющих и описывающих демонов. Когда демонов просят описать, назвать их личных противников, то многие намекают на некоего будущего спасителя, что подтверждает теорию о том, что текст фактически написан после, а не до Христа (то есть они как бы предсказывают пришествие спасителя).

Интересной деталью в «Завещании Соломона» является упоминание о Вельзевуле (одно из многих имен Вельзебуба), принце ада, который выступает в роли начальника демонов в период царствования Соломона. Он говорит, что когда-то был самым высокопоставленным ангелом на небесах, что его имя связано с Геспером, «вечерней звездой», — греческим названием Венеры, которая по вечерам появляется на западе, а по утрам на востоке. В этом случае Вельзевул и Люцифер — один и тот же персонаж. Вельзевул в древней семитской традиции идентичен богу Ваалю. В более поздней христианской традиции Вельзевул приравнивается и к Люциферу, и к демонам более низкого ранга. Также Люцифера рассматривают как одного из представителей дуализма Сатаны, а некоторые считают, что несущий свет Люцифер, божий ангел, представляет более позитивные идеалы, чем Сатана, инкарнация дьявола зла. В XIII веке папа Иоанн XXI сосчитал, что Сатану поддержали 133 303 668 ангелов — и превратились в демонов, в то время как 266 613 336 ангелов остались верными Богу. Однако неясно, что послужило основанием для математических изысканий папы и последующих выводов.

Джованни посмотрел на стопку бумаги. На пишущую машинку. Н-да. Вздохнул. Выпустил из ноздрей табачный дым. «Над этим, — подумал он, — надо еще поработать, прежде чем показывать щепетильным редакторам „Гарвардского теологического обозрения“». Он хотел сесть, но тут зазвонил телефон. Дал ему прозвонить три раза — чтобы создалось впечатление, будто он занят чем-то важным, — потом ответил:

— Да, Нобиле!

— Профессор! Старина! Это я!

Он тут же узнал вкрадчивый грудной голос Луиджи Фиаччини. Луиджи — настоящее чучело. Горбатый кривой урод, который при соответствующем освещении мог сойти за одного из изучаемых Джованни демонов. И грандиозный пьяница. Луиджи владел антикварной лавкой в переулке около Виа дель Говерно Веккио.

— Луиджи! Старый бандит! Чем могу быть полезен?

— Многим, профессор, многим. Но сначала я могу кое-что сделать для тебя.

— Да?

Курительная трубка погасла, понадобилось две спички, чтобы зажечь ее снова.

— Манускрипт, профессор…

— Вот как?

— Ты не поверишь!

— Поподробней, Луиджи.

— Это снова случилось!

— Луиджи! Не играй со мной, будь так добр.

— В Египте. Точно так же, как с библиотекой Наг-Хаммади.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Козопас, Джованни, ты можешь в это поверить? Пастух коз нашел в пещере посреди пустыни древний манускрипт.

В боку закололо, как будто он вскочил слишком быстро, — Джованни ухватился за спинку стула.

— Ты там? Джованни?

— Я здесь, здесь. Продолжай!

— Манускрипт был плотно завернут в вощеное полотно и спрятан в запечатанный кувшин. Разве не фантастика? Сначала «Свитки Мертвого моря». Потом Наг-Хаммади. Теперь это. Что появится теперь? Евангелие от Иуды? — Луиджи громко рассмеялся над собственной шуткой.

— Какого рода найденный текст?

— Джованни, Джованни, не будь таким нетерпеливым, друг мой. Его еще не перевели, даже почти не прочитали. Мой египетский продавец, который, если честно, является специалистом скорее по верблюдам и женским попкам, чем по языкам, считает, что текст написан клинописью.

Джованни нахмурил брови. Клинопись? Он привык читать латинские и греческие манускрипты. Остальные были написаны на иврите и арамейском языке. Клинопись обычно связана с более древними культурами. И если только не какое-то невероятное везение, если только этот пастух не наткнулся на глиняные таблички, содержащие «Эпос о Гильгамеше» и «Энуму элиш»,[35] то чаще всего такие находки оказывались скучнейшими перечислениями товаров.

Луиджи угадал его мысли:

— Потерпи, мой друг, потерпи. Речь идет совсем не об унылой описи содержимого склада товаров или подсчете торговцем своей прибыли.

— Это точно? Ты только что сказал, что никто еще не прочитал его?

— Мой египетский друг описал мне два символа на первой странице.

— Да?

— Джованни…

— Я слушаю.