— Неужели знаешь?
— Ты ведь тоже догадался?
— Результаты вскрытия ожидаются с минуты на минуту. Какая теория у тебя?
— Самоубийство.
— Я думаю так же. Вопрос в том, как они его осуществили.
Кто-то стал стучать в дверь так сильно, словно хотел проломить ее. Кулаком.
— Входи, Дик! — крикнул К. К.
Шефа безопасности проекта «Люцифер» звали Дик Стоун,[139] именно так он и выглядел. Он был такой широкоплечий и мускулистый, что я забеспокоился, достаточно ли ему места в дверях, или он разнесет в пух и прах и дверь, и часть стены, проходя внутрь.
— Что стало известно? — спросил К. К.
— Самоубийство.
— Способ?
— Зубы.
— Зубы?
— Они прокусили вену у кисти.
— Друг у друга?
— Каждый сам себе.
Пауза.
Я содрогнулся и попытался избавиться от картины, которая появилась перед глазами.
— Боже милосердный… — сказал К. К.
— Разве это возможно? — спросил я.
Дик Стоун стоял не шевелясь, будто вопрос касался не его.
— Они принесли себя в жертву, — сказал К. К. — Как мученики
— Сэр? — нетерпеливо сказал Дик Стоун, как будто больше не мог ждать и хотел вернуться в зал вскрытия и рассмотреть все раны подробнее.
Когда Дик покинул нас, я остался сидеть и смотреть на К. К. Наконец я выкрикнул предположение, которое жгло меня с того момента, как К. К. и я стояли в камере Примипила:
— Сообщение монахов тебе о чем-то говорит, ведь правда? О чем-то большем, чем ты мне рассказал?
К. К. пожал плечами, придав лицу притворно равнодушное выражение. Вот теперь я начал узнавать его.
— Мне сообщение кажется непонятным. Но ты что-то знаешь, К. К., я вижу это. Ты знаешь, на что они намекают.
— Если бы я был тобой, я тоже гадал бы и строил предположения.
— Ты рассказывал мне, что у вас есть три гипотезы о содержании Евангелия Люцифера. Три гипотезы. Три части. Три монаха. Три — везде. Ты попросил Марка рассказать мне об одной из гипотез. А как насчет двух других?
— Тебе придется подождать, Бьорн.
— К. К., ты хочешь иметь манускрипт. Но ты ничего не рассказываешь. Я такой же упрямый, как ты.
— Что правда, то правда.
— У меня есть манускрипт. У тебя есть тайны. Если ты хочешь иметь то, что есть у меня, ты должен поделиться со мной. Рассказать все, что ты знаешь!
Под толстыми стеклами очков мои глаза с красными прожилками выглядели, вероятно, ужасно настойчивыми.
— Бьорн… — сказал он, словно добродушный папаша своему строптивому сыночку.
— Я ведь могу уехать домой, чтоб ты знал!
— Не надо упрямиться.
— Я хочу узнать о двух других теориях!
К. К. тяжелым взглядом посмотрел на меня:
— Их изучают в Англии, а не здесь, в Риме.
— Тогда поехали туда!
— В Англию?
— Конечно.
— Бьорн, так дело не пойдет…
Но дело пошло именно так.
Болла стояла во дворе, а К. К. и я летели на «Гольфстриме» из аэропорта Леонардо да Винчи в аэропорт Хитроу.
Он подумал: «Каждый человек — если давление будет достаточно долгим — дойдет до крайности».
Джованни вошел в туалет, встал на колени перед унитазом, его стошнило. Вот так. Стало легче. Захотелось ополоснуть лицо. Кран заскрипел, когда он открыл холодную воду. Она была тепловатой. Набрал воды в руки. Вымыл лицо. Несколько раз. Посмотрел на себя в зеркало.
Когда Сильване было полторы недели от роду, она заболела, всего через несколько дней после возвращения Лучаны из больницы. Кожа девочки стала мертвенно-бледной и влажной. Она отказывалась от молока матери. Джованни вспомнил бесконечный страх перед тем, что она их покинет. Они обернули ее одеялами и сразу отвезли в больницу на обследование. Врачи дали ей подслащенной воды и оставили для наблюдения на несколько дней. Аппетит появился вновь. Свежий цвет кожи. Но они так никогда и не узнали, что с ней было.
«Разве возможно потерять ребенка, — подумал он, — и остаться после этого жить?»
Гроб…
Он еще раз наполнил руки водой и вымыл лицо. На ватных ногах вошел в кабинет и закрыл дверь. Прислонился спиной к двери. Закрыл глаза. Ему нужно было ощущение нормальной повседневной жизни. Работы. Мыслей без страха, без ужаса от того, что они могли сделать с Сильваной.
Он уселся за письменный стол и нашел список демонов, который раньше с горя скомкал и бросил о стену. Как можно лучше расправил топорщившиеся уголки страницы и положил лист на стол. Выдвинул нижний ящик стола и после некоторых поисков нашел пачку машинописных листов, связанных тематически со списком. Он очень любил делать списки; это была почти идея фикс. Списки приводили все в систему, превращали хаос в порядок. Сколько дней он потратил на сбор материала о демонах и на составление этих списков? Все религии имели собственный каталог демонов. Часами он мог смотреть на членов этой армии дьяволов. У каждого была особая функция, свои качества, своя собственная, очень индивидуальная камера пыток. Некоторые демоны умудрились прорваться в мифологии нескольких религий. Пользуясь старой ремингтоновской пишущей машинкой, Джованни написал:
КАТАЛОГ ДЕМОНОВ
Джованни Нобиле Рим, март 1969
Описок не является полным, он не унифицирован при наличии разных форм написания одного и того же имени (Самиаза может, например, встречаться как Семиазза/Шемиазаз, Кокабиель — вариант Кокб'аэль и т. д.), Лилит представляет группу женских имен; Лилу/Лилиту. Пазузу и Ламашту представляют
