этом непрерывно жуя хлеб. Барбара выкуривает три ментоловые «Сент-Мориц», одну задругой, а Хоуард, самый словоохотливый из всех принимавших участие в разговоре, предпочитает не обращать внимания на растущее напряжение и пить столько белого вина, сколько возможно. Белинда ест хлеб, пьет воду, потягивает вино и борется с непреодолимым желанием обернуться и уставиться на Лорен, сидящую за ее спиной.
– Ну, все это мило, – говорит Барбара, стряхивая пепел сигареты и перехватывая фильтр блестящим розовым ногтем.
– Мм-м… – говорит Белинда. – Не правда ли?
– Знаешь, я подумала… – говорят они обе одновременно.
– Сначала ты… – говорит Белинда.
– Нет, ты… – отзывается Барбара.
– Нет, правда, ты, – настаивает Белинда.
– Ради Бога, хоть кто-нибудь, – взывает Хоуард, делая очередной глоток вина.
– Ну, я подумала… Интересно, как поживают твои бельгийцы? Где они сегодня? – спрашивает Барбара.
– Они уехали на прогулку в Сиену, – отвечает Белинда.
– В Сиену? Правда? – спрашивает Барбара.
– Да, в Сиену.
– Я люблю Сиену, очень, – говорит Барбара.
– Я тоже, – соглашается Белинда.
– Когда ты в последний раз ездила в Сиену? – спрашивает Барбара.
– Как раз накануне Рождества, – говорит Белинда. – А ты когда последний раз ездила в Сиену?
– Э-э… гм… точно не помню, – вспоминает Барбара. – Дерек, когда мы последний раз ездили в Сиену?
– Господи чертов боже на велосипеде! – вдруг говорит Хоуард, ставя на стол стакан. – Ты ездила в Сиену на Пасху, Белинда ездила в Сиену на Рождество, я ездил в Сиену в прошлом месяце, а Мэри, я уверен, много лет там не была. Теперь можем мы все заткнуться на хрен насчет этой проклятой Сиены?
– Хоуард! – шикает на него Белинда. На ее лице ужас, глаза округлились, она делает лихорадочные жесты руками, кивая в сторону Лорен. – Прекрати ругаться!
– Что? – говорит Хоуард. – Можно подумать, черт возьми, ей есть до этого какое-то дело.
– Ш-ш-ш, – настаивает Белинда. – Ты нас смущаешь.
– Смущаю? Я? – спрашивает Хоуард.
Он пытается встать, движения его несколько заторможены алкоголем. Но тут небольшая сцена заминается благодаря появлению невероятно шумного семейства Бьянки: la nonna 75, синьор Бьянки, la signora 76, Марко, Джанфранко, Джорджо, жены Марко и Джорджо, двое детей. Младенца приносят в корзине Moses basket 77 и немедленно ставят под стол. Это не семья, а настоящий водоворот веселья. Из кухни приходят Роберто и Джованна, их приветствуют криками, похлопыванием по спине, похвалами и аплодисментами по поводу неминуемого великолепия ленча.
Трое сыновей ходят кругами возле Белиндиного стола, пожимая руки, целуя руки. Красивый Джанфранко подмигивает Мэри. Их чрезмерной галантности достаточно, чтобы растопить морозную атмосферу ресторана, а невероятный шум, который производит это семейство целиком, позволяет посетителям за другими столиками расслабиться и разговаривать между собой более свободно. Вероятно, самое важное из происходящего то, что, приняв Лорен и Кайла за туристов, Бьянки полностью игнорируют американцев. Белинда едва сдерживает свое торжество.
– Tutto bene? – кричит она через стол семейству, поднимая свой бокал.
– Si, – отвечают они хором. Марко и Джанфранко в ответ поднимают свои стаканы с водой.
– Ну, не здорово ли это? – обращается Белинда к своему столу, потирая руки. – Думаю, можно заказать немного «Просекко».
– О, хорошая мысль, – соглашается Барбара. – Знаешь, иногда я думаю, что оно нравится мне даже больше, чем шампанское.
Воскресный ленч, кажется, приобретает размах. Зная, что их слушают, подбадриваемые энтузиазмом Белинды, все делают над собой решительное усилие, чтобы продемонстрировать, что они «такие хорошие друзья», благоденствующие в компании друг друга и постоянно эту компанию поддерживающие. Белинда заказывает две бутылки «Просекко». Дерек заказывает еще два графина вина – белого и красного.
Роберто и Джованна не могут поверить своей удаче. Они бегают туда-сюда, подавая алкоголь в больших количествах, с улыбками на лицах. Воскресный ленч эмигрантов редко бывает таким радостным и щедрым. Обычно под влиянием скупости и бедности Хоуарда они заказывают пиццу, немного салата и пару бутылок вина. Две бутылки «Просекко» и три графина – это рекорд.
Вскоре тарелки с салатом уступают место дискам блестящих вареников, сделанных утром Джо-ванной. Они начинены шпинатом и рикоттой 78, посыпаны петрушкой и чесноком, политы оливковым маслом; они такие плотные и мягкие, что проскальзывают в гордо, как устрицы. Потом, когда кажется, что эмигранты уже доверху полны едой и не могут больше ничего съесть, является большое блюдо жареной курицы вместе с жирными свиными котлетами, – и на некоторое время в их компании устанавливается тишина.
Но ничто не может утихомирить веселье за столом Бьянки. На самом деле они только начали. La nonna празднует свой восемьдесят второй день рождения, и если этот ленч будет хоть отчасти похож на
