– Именно, – заверяет Лорен. – Поэтому я решила, что с меня хватит. Соревнование по катанию сыра было единственным способом убрать тебя с дороги.
– И ты на это пошла?
– Ну да, – кивает Лорен. – Сделать так, чтобы все проголосовали за меня, было проще простого, – объясняет она. – Надо просто посеять нужную мысль в чьей-нибудь голове, вести разговоры на эту тему вокруг да около, а потом позволить окружающим самим прийти к тебе с этим предложением. Это простая тактика. Я годами использовала ее в бизнесе. Вот выиграть – это было сложнее. Я потратила массу времени, ища информацию о соревнованиях по катанию сыра в Интернете, а потом нашла в онлайновом магазине видеокассету, купила ее и внимательно изучила. Чтобы победить тебя, я должна была выиграть. Ну и удача мне сопутствовала. Всегда нужно немного удачи, когда планируешь операцию поглощения противника.
– Что? – спрашивает Белинда недоверчиво. – Это забавно. Все, что я когда-либо делала, когда была Большим Сыром…
– Ты много говорила об этом. Ты устраивала громкое шоу из своей роли Большого Сыра, а в день соревнований напивалась и толкала свой сыр вниз с холма, надеясь на авось. Да, – улыбается Лорен. – Я знаю, по крайней мере так я слышала от людей, с которыми разговаривала на эту тему.
– О! – говорит Белинда.
– О! – передразнивает Лорен.
– Ну, если бы ты с самого начала была более любезна – в тот день, когда я заглянула к тебе поздороваться, – все было бы намного проще, – говорит Белинда, пытаясь приподняться под столом.
– Я тогда устала. Мы только что приехали, а ты явилась пьяная, стала стучать в дверь, пытаясь «поприветствовать нас в твоей долине». Но ведь ты совсем не поприветствовать нас пришла.
– Я не была пьяна, – возражает Белинда.
– Нет, была, – говорит Лорен. – Ты свалилась мне под ноги.
– Я споткнулась.
Ты была пьяна, – повторяет Лорен. – Нет, я ничего не имею против пьяных. На самом деле я даже люблю пьяных. Но не на моем пороге ночью.
– Было не так уж поздно, – говорит Белинда.
– Не суть, – говорит Лорен.
Они сидят молча. Лорен плотно прислонилась к ножке стола. Ее плечо невыносимо болит. Она не может найти удобного положения. Ноги онемели, бедра тоже. Она дрожит и покрывается испариной, губы ее совсем побелели. Белинда начинает проваливаться в забытье. Она теряет слишком много крови. Во рту у нее пересохло, ей холодно. Где же эти люди, которые должны прийти и спасти их? Конечно же, кто-нибудь да заметил, что «Casa Mia» обрушилась. Они, должно быть, уже выехали на помощь.
– Где они? – спрашивает Белинда.
– Они придут, – убеждает Лорен.
– Они едут так долго.
– Возможно, они немного заняты.
– Хотела бы я, чтобы они поторопились, – бормочет Белинда, закрывая глаза.
– Не беспокойся, они приедут. Я не собираюсь умирать здесь с тобой.
– У меня тоже нет ни малейшего желания умирать вместе с тобой, – бормочет Белинда. – Особенно… особенно… после того, как ты развела политику на Festa di Formaggio. На моем Festa di Formaggio. – Она говорит невнятно, еле ворочая языком, все больше и больше слабея. – Я всегда верила, что политике в спорте не место. Твердо верила. Могу поспорить, ты из тех, кто поддержал бойкот Московских Олимпийских игр Соединенными Штатами.
– Что?
– Олимпийские игры в Москве, с медведем Мишей, продолжает Белинда.
Пожалуйста, замолчи, – бормочет Лорен, скривив рот. – Я в самом деле не хочу, чтобы мои последние мысли были об игрушечном медведе тридцатилетней давности.
– Двадцатичетырехлетней, – поправляет Белинда.
– Тридцать, двадцать – какая разница?
– Да, правда, – говорит Белинда, и в голосе ее почему-то звучит раскаяние. – Вот что происходит, когда из ног льются потоки крови.
– Ты демонстрируешь мне британскую stiff upper lip 132? – спрашивает Лорен медленно.
– Возможно, – отвечает Белинда. – Я чувствую себя немного странно.
– Как именно странно? – Лорен придвигается и хмурится. Ее глаза блестят от боли.
– Мне как будто хочется спать, – говорит Белинда. Глаза ее закатываются, голова откидывается назад.
– Не смей!
– Это было бы так хорошо, – бормочет Белинда.
– Нет! Не спи.
– Всего лишь немножечко вздремнуть, – просит Белинда.
