расширились.
— Привет... — проговорила она.
Хорошенькое начало, ничего не скажешь. Стар закусила губу и почувствовала, как ее сердце, и без того учащенно бившееся, удвоило число ударов.
— Если ты устал от пациенток, можешь меня просто поцеловать.
Медицинская карта упала на пол, и не успела Стар и глазом моргнуть, как Ной уже сжимал ее в объятиях.
— Стар... откуда ты взялась? — спрашивал он, чередуя слова с долгими горячими поцелуями.
— Из Бали...
— Но почему ты?.. Впрочем, неважно. — Он посадил Стар на предназначенный для осмотров стол и провел ладонями по ее спине. — Ты выйдешь за меня замуж?
— Э... именно это я хотела обсудить с тобой.
Ной вздохнул.
— Слишком хорошо, чтобы оказаться правдой.
Стар посмотрела ему прямо в глаза.
— Я выйду за тебя, Ной, но что у нас будет за семья, если я стану отсутствовать по одиннадцать месяцев в году? После того как мы поженимся, никаких поездок, кроме тех случаев, когда ты сможешь сопровождать меня. Это означает, что тебе придется смириться с систематическими отпусками.
Его лоб пересекла озабоченная морщина.
— Нет! Так ты превратишь свою работу в хобби, а я не могу этого позволить.
— С какой стати ты мне что-то «позволишь» или «не позволишь»? Таково мое решение.
— Это неразумное решение. Не сидеть же тебе в Орегоне только из-за нас с Бекки!
Стар засмеялась бы, не будь она так занята стягиванием с плеч Ноя белого халата, а он машинально этому противился. Трудная работа удерживала Стар от более решительных действий, а ей очень хотелось хорошенько встряхнуть Ноя. Ему невозможно угодить!
— Ной, послушай меня, — серьезно проговорила Стар, и он, на миг прекратив сопротивление, поднял на нее глаза. — Я давно уже не в своей тарелке, хотя никак не могла понять, в чем дело. Но постоянные разъезды и отели вместо собственного дома... все это перестало привлекать меня. Потом погибла Амалия, а я узнала обо всем только несколько месяцев спустя.
— Ты не виновата, Стар.
— Может быть, и нет, но это было следствием образа жизни, который я избрала сознательно. Я ничуть не сожалею о том, что увлеклась такой профессией, только теперь мне нужно нечто большее...
— Я очень не хочу, чтобы ты о чем-то жалела.
Стар запустила пальцы в густые каштановые волосы Ноя и притянула к себе его голову.
— Единственное, о чем я жалею, так это о двух последних неделях. Я не выполнила проклятое задание редакции, и мне придется вернуться назад на Бали.
Ной засмеялся, и его смех дрожью отозвался в Стар.
— Господи, как же мне не хватало тебя! — выдохнул он. — Если ты подождешь несколько дней, я поеду с тобой... и мы проведем на Бали свой медовый месяц.
— Ладно, но прежде нам надо договориться еще о парочке вещей. — Он вопросительно посмотрел на нее, и Стар подняла вверх палец. — Ты оставляешь постоянных уборщиц. Я категорически отказываюсь чистить туалеты.
Он кивнул.
— Запросто. Я и сам не люблю домашней возни. Если хочешь, они будут приходить хоть каждый день.
Стар подняла вверх второй палец.
— Мы должны заранее условиться о численности нашей будущей семьи. Я хотела бы иметь ребенка, но мне надо привыкнуть к этой мысли, Прошу дать мне время.
— Это тоже не проблема. Ты закончила?
Стар улыбнулась и успела сказать: «Да». В ту же секунду Ной прижался губами к ее губам с такой неистовой страстностью, что Стар опрокинулась на спину.
— Доктор?!
Ной поднял голову и увидел остолбеневшую у двери медсестру.
— Все в порядке, сестра. Мисс Грэнджер просто пошутила, сказав, что ей требуется медицинская помощь. А вообще-то... мы собираемся пожениться.
— Как мило! Примите мои поздравления. — Сестра тихонько попятилась и с выражением очевидного облегчения на лице закрыла дверь.
— Видишь? Я уже причиняю тебе неприятности, — сказала Стар. Она как раз освободила Ноя от галстука.
— Но тебя это, похоже, не очень трогает.
Стар склонила голову набок и сделала вид, что задумалась.
— Поскольку подобного все равно не избежать в будущем, я не собираюсь беспокоиться из-за таких пустяков.
— Какое облегчение! Значит, теперь единственное, из-за чего нам остается беспокоиться, — это Маккитрики. — Произнося вражескую фамилию, Ной сделал гримасу. — Бекки им не досталась, но они вряд ли оставят нас в покое.
— О... не думаю, что тут возникнут какие-либо трудности.
— Почему?
Стар улыбнулась, и ее пальчики скользнули за ворот его рубашки, отчего Ной резко втянул в себя воздух.
— Ты знал, что дедушка Бекки носит прозвище Пустыня Каракум?
Сейчас, когда Стар была так близко от него, Ною никак не удавалось собраться с мыслями.
— Что-то я слышал такое... Это ему подходит.
— Но не потому, почему ты думаешь.
— Именно потому. Он лыс, как бильярдный шар.
На лице Стар заиграла озорная улыбка.
— Правильно, но прозвище он заработал больше тридцати лет назад — задолго до того, как потерял волосы. Ты небось удивлялся, что мои родители близко знакомы с родителями Амалии? — Стар выдержала паузу, удостоверяясь, что полностью владеет его вниманием. — Дело в том, что Маккитрики тоже были «детьми цветов»[5].
Ной изумленно раскрыл рот.
— Маккитрики? Не может быть! Они же самые отъявленные консерваторы в стране.
— Это теперь. А тогда, в шестидесятых, они были самыми настоящими радикалами в пестрых галстуках, ворующими цветы. Вот угадай, кто показал губернатору голую задницу на митинге в защиту мира?
По губам Ноя поползла недоверчивая ухмылка.
— Шутишь?
— Вовсе нет. У моих родителей до сих пор хранится уличающая фотография. — Она поцеловала его в кончик носа. — Если Маккитрики отобьются от рук, мы напомним им, что когда-то и они были молоды и мыслили шире.
Ной привлек ее к себе.
— Я люблю тебя, Морнинг Стар. Больше не покидай меня, — сказал он строго.
— И я люблю вас, доктор Брэдли... Но мне следует честно предупредить: утром я видела, как мама колдует над пшеничными зернами и черной патокой. По-моему, мои родители уже начали приготовления к нашей свадьбе.
Ной и Стар посмотрели друг на друга и представили жующих цветы кроликов, а также хорьков, кошек и собак, снующих под ногами во время свадебной церемонии.
— Давай убежим, — сказали они одновременно.
