нужен.
– Благодарим тебя за ценные сведения, мастер Эмуда, – сладким голосом отозвалась она. – Не будешь ли ты так добр снабдить сэра Бевьера своими письменными доказательствами и подробнее рассказать ему обо всех своих открытиях? Неотложные дела, увы, сокращают время, которое мы могли бы провести в твоем обществе, какими бы увлекательными мы ни находили твои заключения.
– Ваше величество, я буду счастлив поделиться всеми своими познаниями с сэром Бевьером.
Сэр Бевьер закатил глаза к потолку и вздохнул.
Все молча наблюдали, как ученый фанатик увлекает бедного Бевьера из комнаты.
– Не хотел бы я защищать это дело в суде – все равно, церковном или светском, – фыркнул Эмбан.
– Да уж, – согласился Стрейджен, – доказательства слабоваты.
– Единственное, что заставляет меня вообще обратить внимание на него, – это его знаменитое расписание, – сказал Спархок. – Прошлой зимой Долмант отправил меня в Ламорканд разобраться в деятельности графа Герриха. Будучи там, я услышал все эти невероятные россказни о Дрегнате. Судя по всему, наш доисторический ламорк начал являться примерно тогда же, когда наш ученейший друг потерял след Скарпы. Эмуда такой полный осел, что я только с содроганием и великой неохотой, но все же готов признать, что он мог прийти к верному выводу.
– Но он исходил из неверных предпосылок, Спархок! – возразил Эмбан.
– Меня, ваша светлость, интересуют исключительно его выводы, – ответил Спархок. – Покуда они верны, мне нет дела до того, как он их сделал.
– Сделать это раньше будет слишком рискованно, Спархок, – говорил Стрейджен позже в тот же день.
– Вы двое часто рискуете, – возразил Спархок.
– Кабы еще было почто рисковать-то, – промурлыкал Кааладор. – Коли мы сцапаем вожаков до срока, чего доброго, они возьмут, да и отменят все энто дельце, и уж черта лысого мы словим, а не кого надоть. Не-ет, мы тихонечко себе дождемся, покуда они откроют свой склад да почнут раздавать оружжа.
– Оружжа? – моргнул Спархок.
– В этом диалекте нет слова «оружие», – пожал плечами Кааладор. – Мне пришлось самому изобрести это словечко – просто соответствия ради.
– Друг мой, ты перепрыгиваешь туда и обратно, точно лягушка на раскаленном камне.
– Я знаю. Раздражает, верно? Дело вот в чем, Спархок. Если мы схватим заговорщиков прежде, чем они вооружат толпу, они успеют отсрочить мятеж и скрыться. Они подождут, соберутся с силами и назначат другой день – о котором мы понятия не будем иметь. С другой стороны, как только они начнут раздавать оружие, повернуть назад будет невозможно. На улицы выйдут тысячи бездельников, большей частью под хмельком. Наши приятели-вожаки смогут остановить их с тем же успехом, с каким можно остановить прилив. Само начало этого мятежа сработает на нас, а не на наших таинственных приятелей.
– Они все же могут скрыться и бросить толпу на растерзание волкам.
Кааладор покачал головой.
– Тамульское правосудие вершится без промедлений, а покушение на императора будет сочтено наивысшей невежливостью. Несколько сотен людей отправятся в руки палача, и после этого набрать новых сторонников им будет просто невозможно. У них нет выбора. Как только они начнут, им придется идти до конца.
– Нам будет трудно согласовать время.
– А-а, Спархок, дак енто ж дельце плевое, – ухмыльнулся Кааладор. – Прям посередке города торчит храм. Он, похоже, по самую маковку зарос пылюкой да паутиной – наши желтые братцы не больно-то горячи бить поклоны богам. Тамошним жрецам только и делов, что торчать в храме, наливаться под завязку и всяко куролесить. Вот они надерутся до зеленых чертиков, и тут им стукает в башку – а не устроить ли службу. Они к колоколу, а он, зараза, в двадцать тонн весом, ежели не больше, и вот какой-никакой жрец, который меньше выпивши, хватает кувалду и давай лупить что есть мочи по колокольчику. Гул стоит такой, что и покойник подскочит. Моряки, сказывают, слыхали его за добрых десять лиг от города. Само собой, жрецы гоняют к колоколу, когда им заблагорассудится, так что добрые горожане ужо привычные – коли колокол зазвонил, не иначе, жрецы наклюкались. – Похоже, сам Кааладор устал от своего просторечия. – В том-то и вся прелесть, Спархок, – продолжал он уже нормальным языком. – Колокол звонит наугад, и никто не обращает на него особенного внимания. Завтра вечером, однако, этот звон обретет большое значение. Как только откроют склад с оружием, колокол начнет вызванивать песнь надежды и радости. Убийцы, которые буквально дышат в спину нужным нам людям, сочтут этот звук приказом действовать. В считанные минуты мы заграбастаем всех, как миленьких.
– Что, если они окажут сопротивление?
– Будут кой-какие потери, – пожал плечами Кааладор. – Нельзя сделать яичницу, не разбив яиц. Мы собираемся схватить несколько дюжин людей, так что можем позволить себе потерять нескольких.
– Звон колокола будет сигналом и для тебя, Спархок, – заметил Стрейджен. – Как только услышишь его – знай, что настало время загонять гостей твоей жены в замок.
– Но вы не можете сделать этого, ваше величество! – пронзительным голосом протестовал министр внутренних дел на следующее утро, когда потоки воды начали низвергаться в ров из жерла труб, проложенных по лужайке императорской резиденции.
– Вот как? – невинно осведомилась Элана. – Почему же, министр Колата?
– Э… гм… видите ли, ваше величество, почва на дне рва не укреплена, и вода попросту просочится в землю.
– Ничего страшного, министр Колата. Это ведь только на один вечер. Уверена, что вода во рву продержится до конца приема.
Колата страдальчески воззрился на фонтан грязной воды и воздуха, который ударил вдруг посередине рва.
– Бог мой, – мягко проговорила Элана, разглядывая водоворот, возникший на том месте, откуда ударил фонтан. – Должно быть, где-то там был заброшенный подвал. – Она издала серебристый смешок. – Воображаю, как изумились крысы, которые жили в этом подвале! Не так ли, ваше превосходительство?
Колату перекосило.
– Разрешите удалиться, ваше величество? – пробормотал он и, не дожидаясь ответа, торопливо зашагал через лужайку.
– Не давай ему улизнуть, Спархок, – ледяным тоном предостерегла Элана. – Я сильно подозреваю, что список Вэниона не так полон, как мы надеялись. Почему бы тебе не пригласить министра внутренних дел в замок и не показать ему другие наши приготовления? – Она задумчиво постучала пальцем по подбородку. – И кстати, можешь прихватить с собой сэра Улафа и сэра Келтэна, когда захочешь показать его превосходительству пыточную камеру. Возможно, выдающийся министр императора Сарабиана пожелает добавить к списку Вэниона несколько имен.
У Спархока мороз пошел по коже – главным образом от хладнокровного и невозмутимого тона, которым были произнесены эти слова.
– Он чувствует себя более чем немного задетым, Спархок, – хмуро говорил Вэнион, покуда они наблюдали, как рабочие под присмотром Халэда «украшают» громадные ворота императорской резиденции. – Он не дурак и понимает, что мы не все говорим ему.
– Ничего не поделаешь, Вэнион. Он чересчур сумасброден, чтобы посвящать его во все детали.
– «Подвижен» было бы более дипломатично.
– Все едино. Мы слишком мало знаем его, Вэнион, а нам сейчас приходится действовать в чужом мире. Насколько нам известно, он ведет дневник и записывает туда все, что случилось за день. Вероятно, таков тамульский обычай. Вполне вероятно, что весь наш замысел мог оказаться доступным служанке, которая каждое утро застилает императорскую постель.
– Это всего лишь предположения, Спархок.
