метательных машин ударялись о массивные валуны. Зубцы тоже были выщерблены и наполовину разрушены. Судя по каменному своду, служившему проходом в город, толщина стен была невероятной. Проехав через массивные, окованные железом ворота, путешественники оказались в лабиринте узких извилистых улочек. Прохожие, по виду большей частью простолюдины, поспешно отступали, давая дорогу; лица мужчин в серовато-коричневых туниках и женщин в заплатанных платьях были мрачны и угрюмы; люди равнодушно, без всякого любопытства оглядывали незнакомцев.
– По-моему, они совсем не интересуются нами, – тихо заметил Гарион Дернику.
– Думаю, дворяне и простые люди мало обращают внимания друг на друга, – ответил тот. – Просто живут рядом, но ничего не знают о соседях. Может, поэтому в Арендии что-то неладно.
Гарион серьёзно кивнул.
Хотя горожане с безразличием восприняли их приезд, аристократы во дворце, по-видимому, сгорали от любопытства. Слухи о прибытии гостей, очевидно, опередили появление путешественников: во всех окнах и на крыльце толпились люди в ярких цветных одеждах.
– Остановись, сэр рыцарь! – окликнул Мендореллена стоящий на ступеньках высокий человек с тёмными волосами и бородой, в чёрном бархатном камзоле поверх блестящей кольчуги. – Подними забрало своё, так чтобы я мог увидеть лицо.
Мендореллен в удивлении натянул поводья, но всё же, чуть опомнившись, поднял забрало.
– Кто смеет столь непочтительно разговаривать со мной? – возмутился он. – Весь свет знает Мендореллена, барона Во Мендора Неужели глаза твои столь слабы, что не могут разглядеть герба на щите моём?!
– Всякий может взять щит с чужим гербом! – пренебрежительно заметил стоявший наверху человек. Лицо Мендореллена потемнело.
– Разве не известно тебе, что никто в мире, опасаясь за жизнь свою, не осмелится прикрываться моим именем?! – спросил он угрожающим тоном.
– Сэр Эндориг, – вмешался стоящий рядом рыцарь, – это и в самом деле сэр Мендореллен. В прошлом году во время большого турнира я имел честь встретиться с ним на поле, и встреча эта стоила мне сломанного плеча, а звон в ушах не улёгся до сей поры.
– Ну, раз вы можете поручиться за него, сэр Элберджин, готов признать, что это действительно бастард из Во Мендора.
– Пожалуй, придётся тебе кое-что предпринять в ближайшее же время, – тихо прошептал Мендореллену Бэйрек.
– По всей видимости, так, – согласился рыцарь.
– Но в таком случае, кого же ты осмелился привести с собой, сэр рыцарь?! – не отступал Эндориг. – Не допущу, чтобы ворота дворца открылись перед не известными никому чужеземцами!
Мендореллен выпрямился в седле.
– Воззрите! – объявил он голосом, который услышали, вероятно, во всех уголках древнего города. – Величайшая честь оказана вам! Распахните ворота как можно шире и готовьтесь почтительнейше приветствовать гостей! Перед вами святейший Белгарат, великий Чародей, Вечно-живущий, а эта божественная дама – дочь его, леди Полгара. Прибыли они в Bо Мимбр по важному делу, посовещаться с королём Арендии.
– Не слишком ли он преувеличивает? – прошептал Гарион тёте Пол.
– Таков обычай, дорогой, – ответила она безмятежно. – Когда имеешь дело с арендами, приходится не жалеть слов, чтобы привлечь их внимание.
– А кто сообщил тебе, что это лорд Белгарат? – с плохо скрытым презрением допрашивал Эндориг. – Не думай, что я собираюсь преклонить колени перед всяким неизвестным бродягой!
– Ты осмеливаешься сомневаться в словах моих, сэр рыцарь? – зловеще-спокойно осведомился Мендореллен. – Вероятно, желаешь сойти вниз и проверить, правду ли я возгласил? Или предпочитаешь прятаться там наверху и лаять оттуда, подобно собаке трусливой, на тех, кто выше тебя.
– Прекрасно сказано! – восхищённо объявил Бэйрек. Мендореллен напряжённо улыбнулся гиганту.
– Думаю, мы зря тратим время, – пробормотал господин Волк. – Нужно попытаться доказать кое что этому скептику, если мы хотим всё-таки увидеть сегодня Кородаллина.
Соскользнув на землю, он не спеша вытащил из хвоста лошади запутавшуюся там сухую веточку, направился в центр площади и остановился, спокойный, величественный, в сверкающей белой мантии.
– Сэр рыцарь, – мягко обратился он к Эндоригу, – вижу, человек вы осторожный. Качество это неплохое, но может завести слишком далеко.
– Я давно уже не ребёнок, старик, – ответил темноволосый рыцарь тоном, граничащим с оскорблением, – и верю только тому, что вижу собственными глазами.
– Печально, что ты в силах разглядеть так мало, – покачал головой Волк и, наклонившись, вставил прутик, который держал в руках, между широкими гранитными плитами. Потом отступил на шаг и протянул ладонь над веточкой; лицо при этом странно смягчилось – Я собираюсь сделать тебе подарок, сэр Эндориг, – объявил он, – и возвратить веру. Смотри внимательно!
И тихо произнёс какое-то слово, которое Гарион так и не расслышал, почувствовав только знакомый толчок и слабый шум в ушах.
Сначала вроде бы ничего не произошло. Потом раздался скрип, плиты начали медленно выворачиваться из земли, вытесняемые всё утолщавшимся прутиком, который стал быстро тянуться вверх. Вокруг раздавались возгласы ужаса: ещё недавно сухая веточка зазеленела, на ней появились ветки. Волк поднял руку повыше, и деревце, словно повинуясь, выросло прямо на глазах, а ветки становились всё гуще. Одна из плит с треском раскололась.
На площади воцарилось мёртвое молчание; глаза собравшихся в благоговейном восхищении были прикованы к деревцу. Господин Волк протянул вперёд руки ладонями вверх, снова сказал что-то, и на ветвях появились быстро распускающиеся бело-розовые, словно фарфоровые, бутоны.
– Яблоня, не так ли, Пол? – спросил господин Волк, не оборачиваясь.
– По всей видимости, отец, – согласилась она.
Господин Волк нежно погладил ветки и обернулся к темноволосому рыцарю, который, побледнев и дрожа всем телом, рухнул на колени.
– Ну, сэр Эндориг, во что вы верите сейчас?
– Прошу простить меня, святой Белгарат, – умолял тот сдавленным голосом.
Господин Волк выпрямился и наставительно заговорил, легко, без видимых затруднений применяя такие же увесистые обороты речи, как ранее тётя Пол.
– Поручаю тебе, сэр рыцарь, заботиться о прекрасном дереве этом, выросшем на голых камнях, чтобы возвратить тебе веру и доверие. Долг твой должен быть уплачен не монетой звонкой, а нежностью, вниманием и заботой к этому нежному ростку. Со временем оно принесёт плоды, и тебе дано плоды эти собрать и раздать их безвозмездно всем просящим. Во имя спасения души своей ты не должен отказывать никому, даже низкорожденным! Как дерево даёт плоды жаждущим, так и тебе следует дарить, не прося ничего взамен.
– Прекрасная речь, – одобрила тётя Пол. Волк весело подмигнул ей.
– Я поступлю так, как велишь, о святой Белгарат, – задыхаясь, пробормотал сэр Эндориг, – клянусь головой. Господин Волк подошёл к коню.
– По крайней мере, хоть одно полезное дело сделал в жизни, – пробурчал он себе под нос.
После этого все споры прекратились, ворота вдруг широко распахнулись; все въехали во внутренний двор и спешились Мендореллен провёл друзей мимо коленопреклонённых дворян, тянувших руки, чтобы прикоснуться к мантии господина Волка… Путешественники прошли вслед за Мендорелленом по высоким, увешанным гобеленами коридорам; толпа сзади всё росла. Двери тронного зала тут же распахнулись, они переступили порог.
Тронный зал оказался большой сводчатой комнатой с лепными контрфорсами по стенам. Между контрфорсами размещались высокие узкие окна с витражами; солнечный свет превращал цветные стёкла в сверкающие драгоценные камни. Пол был из полированного мрамора; в дальнем конце на покрытом ковром
