– Правосудие свершилось! – провозгласил евнух.
– Королева змеиного народа вершит суд быстрый, но справедливый, – вторили остальные.
Глава 28
Они заставили его пить и другие снадобья – то горькие, то омерзительно сладкие, и с каждой подносимой к губам чашкой разум его, похоже, всё больше слабел, а глазам нельзя было доверять: казалось, весь мир неожиданно утонул и теперь всё происходило под толщей воды. Стены колебались, а фигуры коленопреклонённых евнухов качались, изгибаясь из стороны в сторону, словно водоросли на длинных стеблях, влекомые течением. Лампы сверкали, подобно драгоценностям, отбрасывая снопы многоцветных искр.
Очарованный Гарион скорчился на помосте у подножия дивана, любуясь переливами красок. В голове не осталось ни одной мысли. Он потерял представление о времени, ничего не хотел, ни к чему не стремился, лишь иногда коротко, смутно вспоминал друзей, но сознание того, что никогда больше не придётся увидеться с ними, вызывало в Гарионе лишь минутное сожаление, лёгкую печаль, скорее приятную, чем горькую. Он даже пролил несколько слезинок, но упавшая на запястье солёная капля засверкала бриллиантом такой необыкновенной красоты, что Гарион тут же забыл обо всём.
– Как он сделал это? – раздался позади голос королевы, столь мелодичный и глубокий, что звук его пронзил душу Гариона.
– Обладает могуществом, – ответил Маас свистящим шёпотом, ударившим Гариона по нервам, как по натянутым струнам лютни. – Силой ещё неосознанной, неуправляемой, но великой и неукротимой. Берегись, Солмиссра. Он может уничтожить тебя, сам того не желая.
– Я смогу держать его в руках, – заверила королева.
– Может быть… – просвистела змея.
– Чародейство требует воли, а я лишу его даже мыслей. Кровь твоя холодна, Маас, и ты никогда не ощутишь в себе огня, бушующего в жилах от действия орета, этала или колдисса. И страсти жгучей не узнаешь, и не понять тебе, как можно использовать тело для того, чтобы поработить волю.
– Любовь, Солмиссра? – с еле заметной насмешкой спросила змея.
– Это слово ничуть не хуже всех остальных, – пожала плечами королева. – Назови, если хочешь, голодом или жаждой.
– Вот это я могу понять, – согласился Маас. – Всё же не стоит недооценивать это создание – или переоценивать собственные силы. Он обладает необыкновенным умом, есть в нём что-то странное, чего я не могу понять.
– Посмотрим, – кивнула королева. – Сэйди?!
– Что, моя повелительница?
– Возьми юношу, вели вымыть и надушить. От него несёт дёгтем и солёной водой. Ненавижу этот запах олорнов.
– Повинуюсь, о Вечноживущая Солмиссра.
Гариона увели туда, где было много тёплой воды. Одежду забрали, кто-то тщательно вымыл его с головы до ног и растёр душистыми маслами, надел набедренную повязку.
Жёсткие руки цепко ухватили подбородок, наложили румяна на щёки. Только тут Гарион сообразил, что над ним хлопочет женщина, и медленно, без особого любопытства обвёл глазами комнату. Все присутствующие, за исключением Сэйди, оказались женщинами. Гарион смутно сообразил, что совершенно обнажён, и это почему-то должно было его беспокоить, но он так и не припомнил, в чём дело.
Окончив накладывать румяна, женщина отпустила Гариона, а Сэйди, взяв его за руку, вновь повёл через бесконечные коридоры в залу, где полулежала на диване Солмиссра, любуясь своим отражением в зеркале.
– Вот теперь гораздо лучше! – кивнула она, оценивающе оглядывая Гариона. – Он гораздо мужественнее, чем я думала. Веди же его сюда.
Сэйди подтолкнул Гариона к дивану, мягко надавив на плечи, заставил опуститься на подушки. Солмиссра, медленно протянув руку, пробежала холодными пальцами по лицу и груди. Глаза, казалось, загорелись, губы слегка приоткрылись. Гарион не сводил глаз с мертвенно-бледной руки. На молочной коже ни одного волоска.
– Гладкая, – пролепетал он, пытаясь собрать в одну точку разбегающиеся зрачки.
– Конечно, мой Белгарион, – прошептала Солмиссра. – Змеи всегда безволосые, а я – королева змей.
Гарион, сбитый с толку, медленно поднял глаза, показывая на блестящие чёрные пряди, валившиеся на плечи густой массой.
– Только это, – кивнула она, с чувственным движением удовлетворения коснувшись локонов.
– Но как?
– Это секрет, – засмеялась Солмиссра. – Кто знает, может, я тебе и покажу когда-нибудь. Хочешь?
– Наверное…
– Скажи мне, Белгарион, я прекрасна?
– Наверное…
– Как думаешь, сколько мне лет? Солмиссра подняла руки и выгнулась, так что под прозрачной материей ясно обрисовалось тело.
– Не знаю. Старше меня, но ненамного.
По лицу королевы пробежала раздражённая гримаска – Угадай! – резко приказала она.
– Может, тридцать? – смущённо предположил Гарион.
– Тридцать? – упавшим голосом повторила королева и, быстро повернувшись к зеркалу, впилась в него глазами. – Ты, слепой глупец! – фыркнула она, не сводя взгляда с отражения. – Разве это лицо тридцатилетней женщины?! Двадцать три, самое большее двадцать пять.
– Как ты скажешь, – согласился Гарион.
– Двадцать три, – твёрдо повторила королева, – и ни днём больше.
– Конечно, – с готовностью кивнул юноша.
– Веришь ли, ведь мне почти шестьдесят! – прошипела она неожиданно, жёстко сузив глаза.
– Нет, – замотал головой Гарион, – только не это.
– Ну что ты за очаровательный мальчик, Белгарион, – выдохнула она, снова нежно глядя на него. Пальцы опять коснулись лица, притрагиваясь, гладя, лаская.
Очень медленно под бледной кожей обнажённых плеч и горла начали появляться странные пятна, нездорового зелёно-пурпурного оттенка, которые, казалось, двигались, пульсировали, выцветали и вновь появлялись. Губы вновь приоткрылись, дыхание участилось.
Маас подкрался ближе, мертвенные глаза неожиданно засверкали обожанием.
Рисунок на чешуйчатой коже настолько напоминал непонятные узоры на теле королевы змей, что, когда тяжёлые петли любовно обвились вокруг тела, почему-то невозможно было сказать, где змея, а где женщина – оба сплелись в омерзительно страстном объятии.
Не будь Гарион так одурманен, он с ужасом отпрянул бы от королевы.
Бесцветные глаза и испещрённая пятнами кожа, похоже, принадлежали не человеку, а рептилии, а откровенно похотливое выражение говорило о ненасытном голоде. И всё же от неё исходила какая-то притягательная сила, и Гарион беспомощно, как мотылёк на свет огня, потянулся к этой чувственной женщине.
– Подойди ближе, мой Белгарион, – тихо велела она, – я не причиню тебе зла.
Женщина явно наслаждалась своей властью над юношей. Сэйди, стоящий рядом с возвышением, откашлялся:
– Божественная королева! Посол Тор Эргаса желает получить аудиенцию.
– Посол Ктачика, ты хочешь сказать, – слегка раздражённо поправила Солмиссра.
