Они вместе росли, и их связывало так много, что посторонний человек вряд ли мог понять, что произошло, когда их взгляды встретились И в этом взгляде Гарион лгал ей. Глаза Забретт светились любовью, а мягкие губы были полуоткрыты, словно готовые дать ответ на вопрос, который он еще не задал, но обязательно задаст. Однако во взгляде Гариона она прочла выражение дружбы, даже нежности, но не любви. Недоверие отразилось на её лице, которое быстро залилось румянцем. Сердце Гариона опять сжалось, видя, как надежда умирает в её голубых глазах. Но хуже всего было то, что ему пришлось сохранять эту позу безразличия, когда она с тоской всматривалась в черты его лица, как бы стараясь запечатлеть образ, который будет её преследовать всю жизнь. Девушка повернулась и, сославшись на дела, медленно побрела прочь. Гарион понял, что видит её в последний раз.
Прощание досталось Гариону дорогой ценой. Он обменялся быстрым взглядом с Рандоригом, который сказал все, что нужно было сказать, и проводил глазами ту, которой не суждено было стать его женой. Когда она свернула за угол, он тяжело вздохнул, повернулся и заметил, что Се'Недра наблюдает за ним. Судя по выражению её лица, она разобралась в происшедшем и поняла, каких нервов эта сцена стоила Гариону. В этом взгляде было сочувствие и… немой вопрос.
Невзирая на настойчивые уговоры, Полгара с ходу отвергла роль почетного гостя, так как ей не терпелось поскорее прикоснуться к сковородкам и тарелкам. Войдя в дом, она повесила плащ на вешалку, нацепила передник и принялась за работу. Почти две минуты у неё получалось отдавать команды вежливо, потом все стало на свое место.
Фолдор с Дерником, заложив руки за спину, принялись осматривать двор, заглядывая в сараи, говоря о погоде и прочих милых сердцу крестьянина вещах, а Гарион с принцессой остановились в дверях, ведущих на кухню.
– Не покажешь мне ферму, Гарион? – робко попросила она.
– Пожалуйста.
– Леди Полгара любит готовить? – Она повернула голову в сторону натопленной кухни, где тетя Пол, весело напевая под нос, раскатывала тесто.
– Думаю, что да, – ответил Гарион. – У неё на кухне идеальный порядок, а порядок она любит. А как стряпает… пальчики оближешь – Он оглядел низкую комнату с развешанными по стенам глиняными горшками и кувшинами. Жизнь как бы совершила полный круг. – Я вырос в этой комнате, – тихо сказал он. – У некоторых детство проходит в местах и похуже.
Крохотная ладонь Се'Недры коснулась его руки. Нерешительно… осторожно… словно она не знала, как он отнесется к такому проявлению чувств. Было что-то успокаивающее в этой маленькой ручке. Гарион поймал себя на мысли, что порой забывает, до чего же беззащитна Се'Недpa, которую легко обидеть, и ему страстно захотелось оградить это хрупкое существо от превратностей судьбы.
Вдвоем они отправились бродить по ферме, заглядывая в сараи, конюшни и курятники, пока не пришли на сеновал, где в детстве так любил прятаться Гарион.
– Я, бывало, скрывался тут, когда знал, что тетя Пол хочет заставить меня работать, – признался он со смехом.
– Ты не любил работать? – удивилась Се'Недра. – Здесь все чем-то постоянно заняты.
– Я не прочь повкалывать, – ответил Гарион. – Дело в том, что она требовала невозможное.
– К примеру, почистить горшки? – В её глазах заиграл озорной огонек.
– Угадала.
Они сели на мягкую пахучую копну сена. Се'Недра, не выпуская свою ладонь из руки Гариона, пальцем левой руки принялась рассеянно водить по его ладони.
– Ты сегодня поступил очень смело, Гарион.
– Смело?
– Ты расстался с чем-то, что было тебе очень дорого.
– А, ты о Забретт… Пожалуй, это к лучшему. Рандориг любит её и даст то, чего я не могу.
– Я не очень понимаю.
– К Забретт надо относиться по-особому. Она умна и хороша собой, но не отличается смелостью. Она живет, стараясь избегать трудностей. Ей нужен кто-то, кто следил бы за ней, создавал покой и уют… кто мог бы посвятить ей всю жизнь. Мне это не дано.
– Если бы ты остался на ферме, то женился бы на ней?
– Возможно, – согласился он, – но я не остаюсь.
– Тебе больно… расставаться?
– Да, – со вздохом ответил Гарион, – больно, но это самый лучший выход дли всех нас. Я знаю: моя жизнь – это сплошные походы и разъезды, а Забретт не из тех женщин, что согласились бы спать на голой земле.
– Но меня никто не спрашивал, согласна ли я спать на голой земле, – недовольно заметила Се'Недра.
– Вот как? Гм… даже не приходило в голову. Может быть, ты смелее, чем она.
На следующее утро, после долгих проводов и многочисленных обещаний вернуться снова, они направились в Сендар.
– Ну что, Гарион? – спросила тетя Пол, когда ферма Фолдора осталась далеко позади.
– Что «что»?
Она, не говоря ни слова, многозначительно посмотрела на него.
Он вздохнул и, поняв, что от неё все равно ничего не скроешь, сказал:
– Значит, дорога назад заказана?
– Да, дорогой.
– Раньше я всегда считал, что после того, как мы добудем Око, то возвратимся на ферму… но этому не бывать, да?
– Да, Гарион, не бывать Мы заехали сюда, чтобы ты понял это раз и навсегда… освободился от воспоминаний, которые мучили тебя в последние месяцы. Я не хочу сказать, что ферма Фолдора – плохое место. Оно подходит для определенного круга людей.
– Мы сделали такой крюк ради одного меня?
– Это очень важно, Гарион… Разумеется, я была рада увидеть снова Фолдора… и на кухне я оставила много дорогих вещей, которые мне хотелось бы взять Внезапная догадка пришла Гариону в голову.
– А при чем здесь Се'Недра? Почему ты настояла, чтобы она поехала с нами?
Тетя Пол обернулась и посмотрела на маленькую принцессу, которая ехала за ними, опустив задумчиво глаза
– Ей это не повредило, и она узнала что-то очень важное.
– Честно говоря, я не улавливаю связи…
– Да, дорогой… всему свое время.
Следующие два дня, пока они ехали по центральной равнине, ведущей в столицу Сендарии, падал пушистый снег. Было не очень холодно, хотя небо покрылось тучами и сильный ветер дул прямо в лицо. Вблизи побережья ветер заметно усилился, и море, по которому ветер гнал высокие пенистые волны, было беспокойно.
Во дворце короля Фулраха они нашли Белгарата в дурном расположении духа. До праздника Эрастайда оставалось чуть больше недели, и старик стоял у окна, сердито глядя на разбушевавшуюся стихию, словно на заклятого врага.
– Наконец-то пожаловали, – язвительно бросил он дочери, когда она с Гарионом вошла в его покои.
– Повежливее, отец, – сказала Полгара, снимая плащ и кладя его на стул.
– Видишь, что там происходит, Пол? – Он ткнул пальцем в сторону окна.
– Да, отец, – ответила она, глядя на его лицо. – Ты мало отдыхаешь.
– Отдохнешь тут, – он недовольно махнул рукой в сторону окна.
– Ты только заводишь себя, отец, а тебе это противопоказано. Старайся сохранять спокойствие.
– Мы должны быть в Райве в день Эрастайда, Пол.
– Да, отец, я знаю. Ты принимаешь лекарства?
– Нет! С ней говорить бесполезно! – Старик взглянул на Гариона, как бы ища сочувствия. – Ты это
