Глава 18
Несмотря на раскинувшуюся вокруг сплошную трясину, Гарион заметил, что здесь, в Драснии, болота отличаются от тех, которые остались южнее. Протоки стали более узкими и извилистыми. После двух дней лавирования по ним у Гариона сложилось впечатление, что они заблудились, и он спросил у Силка:
– Ты знаешь, куда мы плывем?
– Не имею ни малейшего представления, – чистосердечно ответил тот.
– Ты же утверждал, что везде знаешь дорогу, – с упреком бросил ему Гарион.
– В этих болотах невозможно разобраться, Гарион, – просто ответил Силк. – Все, что от тебя требуется, – идти против течения и надеяться на лучшее.
– Должен быть где-то верный путь, – возразил Гарион. – Почему бы не расставить какие-либо знаки?
– Нет смысла. Смотри. – Коротышка ткнул своим шестом в твердый на вид бугор, выступающий из воды. Кусок земли медленно отплыл в сторону. Гарион с изумлением уставился на него.
– Это плавучий остров, – объяснил Белгарат, вытирая пот со лба. – Семена падают на него, растет трава, а ветер и течение гонят его куда вздумается. Вот почему тут нет и не может быть проторенного пути.
– Дело не только в ветре и протоках, – мрачно изрек Силк и, глядя на опускающееся солнце, добавил:
– На ночь надо где-то приткнуться.
– А что, если тут? – спросил Белгарат, указывая на возвышавшийся островок, покрытый густым кустарником и листьями.
Когда они подплыли к островку, Силк несколько раз пнул землю ногой.
– Надежен, – заявил он, вылез из лодки и начал карабкаться наверх, не забывая при этом притоптывать. Под ногами действительно была земля. – Здесь сухо, – доложил он, – и на другой стороне есть плавник. Ради разнообразия можно поспать на твердой земле и даже приготовить горячий ужин.
После того как вытащили на берег лодку, Силк предпринял самые строгие меры предосторожности, чтобы её не смыло водой.
– Так ли уж это необходимо? – спросил Гарион.
– Лодка, конечно, паршивая, – ответил Силк, – но она у нас единственная. Не будем искушать судьбу.
Они разожгли костер и поставили палатку. Солнце медленно садилось за грядой облаков, окрашивая болото в ярко-красные тона. Силк достал сковородку и принялся готовить еду.
– Она слишком раскалена, – критически заметил Гарион, видя, что Силк собирается положить нарезанные куски грудинки на шипящую чугунную сковородку.
– Ты хочешь сам заняться стряпней?
– Я просто предупреждаю. Извини.
– У меня же нет такого опыта, как у тебя, Гарион, – съязвил Силк. – Я ведь не рос на кухне тети Пол. Как умею, так и готовлю.
– Что ты лезешь в бутылку? Я просто сказал, что сковородка слишком горяча
– Как-нибудь обойдусь без твоих советов.
– Как знаешь… но грудинка может подгореть.
Силк бросил на него злой взгляд и начал кидать куски мяса на сковородку, которые, шипя, стали обгорать по краям.
– Ну вот, я предупреждал.
– Белгарат, – пожаловался Силк, – убери его отсюда.
– Отойди, Гарион, – сказал старик. – Он испортит ужин без посторонней помощи.
– Спасибо! – саркастически сказал Силк.
Ужин, однако, оказался отнюдь не плохим. Перекусив, они сели и принялись молча наблюдать за горящим костром и пурпурным вечерним солнцем, опускающимся за горизонт. Лягушки возобновили свое кваканье в тростнике, и птицы, пристроившиеся на тонких ветках рогоза, лениво щебетали и чирикали. Коричневатая вода тихо плескалась у их ног; время от времени её поверхность разрывали пузыри болотного газа, стремившиеся вырваться наружу. Силк тяжело вздохнул и сказал:
– Ненавижу это место. Ненавижу его всей душой.
В ту ночь Гариону приснился кошмар. Это был уже не первый страшный сон с тех пор, как они покинули Райве, и теперь, внезапно сев, весь дрожа и обливаясь холодным потом, он лишний раз убедился, что страшное видение, которое мучило его с детства, не даст уснуть В отличие от обычного тревожного сна оно не сопровождалось погонями и угрозами. Перед ним всегда представало одно и то же ужасно безобразное лицо. Никогда не видя обладателя этого лица, он точно знал, кому оно принадлежит, и теперь особенно отчетливо осознал, почему этот образ преследует его.
На следующее утро небо затянули тучи, предвещавшие дождь. Выйдя из палатки и заметив, что Белгарат раздувает костер, а Силк копается в тюках с намерением найти что-нибудь на завтрак, Гарион обвел взглядом окружающую местность. Стая гусей, образовав не правильный клин, громко хлопая крыльями и приглушенно крича, пролетела невдалеке. Рыба выскочила из воды совсем рядом, и Гарион наблюдал, как поднятая ею волна медленно и плавно уходит к берегу, видневшемуся вдали. Он долго смотрел на этот берег, пока не сообразил, что вчера его не было. Беспокойно, даже тревожно, он принялся озираться.
– Дедушка! – воскликнул Гарион. – Смотри!
– Что?
– Все изменилось. Исчезли протоки. Мы посередине большого пруда, из которого нет выхода
Берег пруда, в котором они очутились, простирался одной сплошной стеной. Бурая вода была совершенно неподвижна.
Внезапно из воды неслышно появилась круглая, покрытая шерстью голова с большими блестящими глазами, крошечным, черным как смола носом и без ушей. Существо издавало необычные свистящие звуки. Вслед за первой головой в нескольких футах рядом показалась вторая.
– Кикиморы! – задыхаясь, произнес Силк, и выхватил из ножен меч.
– Убери это, – поморщился Белгарат. – Они тебя не обидят.
– Разве не они устроили нам западню?
– Чего они хотят? – спросил Гарион.
– Позавтракать, очевидно, – ответил Силк, продолжая сжимать свой меч.
– Не глупи, Силк, – сказал Белгарат. – Зачем им сырой драсниец, когда вокруг полно рыбы? Спрячь оружие.
Первая кикимора, которая высунула голову из воды, подняла переднюю лапу с перепонками и сделала жест, как бы приглашая следовать за собой. её лапа странным образом походила на руку человека.
– Они словно приглашают нас к себе, – заметил Белгарат.
– И ты собираешься принять это предложение? – спросил пораженный Силк. – Ты в своем уме?
– У нас есть выбор?
Вместо ответа Белгарат принялся собирать палатку.
– Это чудовища, дедушка? – спросил взволнованно Гарион, помогая старику. – Вроде олгротов или троллей?
– Нет, просто животные… вроде тюленей или бобров. Они любопытны, умны и очень игривы.
– И играют в омерзительные игры, – добавил Силк.
Уложив вещи в лодку, они столкнули её в воду. Кикиморы с любопытством наблюдали за ними, не проявляя никакой враждебности; их мохнатые мордашки выражали нечто вроде твердой решимости. В сплошной стене, ограждавшей пруд, оказался проход, который был скрыт от глаз. Кикимора, которая приглашала их следовать за собой, поплыла вперед, беспрестанно оглядываясь, чтобы убедиться, что они не отстают. Пять-шесть животных пристроились за лодкой, внимательно наблюдая за её пассажирами.
Пошел моросящий дождик, который окутал легкой дымкой заросли рогоза и тростника, расстилавшиеся по обе стороны от лодки.
