знаете, о Повелитель, что Кориниус — самый последний из всех людей в Карсё, которых бы я назвал своими друзьями, и если я поддержу его, не подумайте, что мной движет какой-то личный интерес. Я совершенно уверен, что Корсус ни в коем случае не должен участвовать в этой экспедиции и лучше всего послать его в Чертландию, где он мог бы отпраздновать свои победы и, возможно, перехватить Джусса и Брандох Даха, если им повезет и они вернутся из Коруны; и, как вы только что вы справедливо сказали, о Король, настало время для быстрых действий. Но, если не он, у вас нет никого лучше Кориниуса. Великолепный солдат, опытный капитан, молодой, жестокий, решительный, и еще такой, который, встав, никогда не сядет снова, пока не закончит свое дело. Пошлите его в Демонландию.
— Нет, — сказал Король. — Я не пошлю Кориниуса. Разве ты не знаешь, что соколов, какими бы прекрасными, гордыми и жестокими они не были, необходимо приручить, прежде чем спускать на жертву? И он такой же, и я должен приручить его строгостью и принуждением, прежде, чем я буду полностью уверен в нем. Ровно год назад, когда из-за своего пьянства он позабыл о всех моих советах, разрушил мои планы, разорвал наши отношения с Пиксиландией и освободил пленников, я поклялся и сказал ему, что отныне всегда буду предпочитать ему Корунда, Корсуса и Лаксуса, пока он как следует не потрудится на моей службе и не завоюет опять мое доверие.
— Хорошо, пускай слава достанется Корсусу, но Кориниус способен работать без устали. Пошлите его секретарем Корсуса, и это очень поможет успеху экспедиции, о Король.
Но Король недовольно ответил: — Нет. Ты глупец, если думаешь, что он согласится, ибо, находясь в немилости, самим своим унижением выставляет себя более великим, чем раньше. И конечно, я не попрошу его, ибо не хочу, чтобы он завоевал славу отказом.
— Милорд Король, — сказал Гро, — когда я сказал, что мне не нравится Корсус, вы усмехнулись. Тем не менее не простая учтивость заставила меня сказать это, но страх, что он залез в старую одежду: он усох под дождем и может не выдержать испытание.
— Клянусь рогами Сатаны, — сказал Король, — что за безумные речи? Ты что, забыл Вурдалаков? Ах да, двенадцать лет назад тебя с нами не было. И все-таки, Какое это имеет значение? Когда плеск весел их огромных кораблей разносился по всему миру, мы выстояли, и не кого-нибудь другого, а только Корсуса должны мы благодарить за спасение от самой большой опасности, угрожавшей самому существованию Ведьмландии. А потом, спустя пять лет, он удержал Харквем, осаждаемый Голдри Блазко, и, в конце концов, заставил того снять осаду и бесславно вернуться домой, хотя все Сибрионское побережье было захвачено Демонами.
Гро склонил голову, отказываясь говорить. Король какое-то время молчал, потом оскалил зубы: — Когда я решаю сжечь дом моих врагов, — сказал он, — я выбираю хороший факел, полный смолы и канифоли, и умеющий широко разбрасывать огонь. Таким и был Корсус, десять лет назад, когда он поехал жечь Гоблинландию, дурная поездка, на которую я, если бы был королем, никогда не согласился бы. Брандох Даха взял его в плен на поле Лормерон и жестоко обошелся с ним: раздел его догола, выбрил с одной стороны так гладко, что он стал походить на мячик для тенниса, раскрасил желтым и с позором отправил домой. Проглоти меня Ад, но я думаю, что он до сих помнит эти события. И, я уверен, ты увидишь его храбрые деяния в Демонландии, когда он окажется там.
Но Гро по-прежнему молчал, и, после паузы, Король продолжил: — Я дал тебе три причины. По моему вполне достаточно. Но есть еще одна, которая сама по себе почти ничего не весит, и, тем не менее, вместе с другими склоняет чашу весов на его сторону. Всем своим слугам давал я великие задания, и награждал их великими наградами: Корунду Чертландия и ее корона, то же самое Лаксусу в Пиксиландии, тебе обещана Гоблинландия и ее корона. Но моя старая охотничья собака сидит в конуре, без кости в зубах. Это плохо, для этого нет никаких причин, и не может продолжаться дольше.
— Повелитель, — сказал Гро, — своими аргументами и мудрыми предвидениями вы совершенно раздавили меня. И все-таки мое сердце предчувствует беду. Вы хотите въехать в Гелинг, Но для этого выбрали коня без звезды во лбу. Взамен я вижу на его лице облако, а это знак ярости, упрямства, неудач и несчастий.
Они спустились вниз на Дорогу Королей. На запад лежали болота, и огромное тело Карсё темнело в восьми или десяти милях от них, и башни Тенемоса проламывали горизонт сразу за ним. Король, после долгого молчания, посмотрел вниз, на Гро. На фоне неба резко выделялось его узкое костистое лицо, ужасное и гордое. — Тогда ты тоже, — сказал он, — поплывешь в Демонландию. Лаксус будет командовать флотом, ибо вода — его стихия. Галландус будет секретарем Корсуса, а ты — их советником. Но общее командование остается за Корсусом. Я не собирают умалять его власть, ни на волосок. Джусс пригласил нас сыграть в кости, и от меня играет Корсус. Если я проиграю вместе с ним, пусть Ад сгноит его за фальшивые кости. Но я не поставлю все мое состояние на один бросок. В моем кошеле есть фальшивая кость, которую я брошу в самом конце и заберу все, что Демоны выставят против меня.
Так завершился день охоты. И в этот день, и в следующий, и еще почти месяц герцог Корсус переворачивал всю страну, готовя огромную армию. И на пятнадцатый день июля корабли, снаряженные и готовые к плаванью, стояли на рейде Тенемоса, а пять тысяч человек в полном вооружении, вместе с лошадьми, вышли из своего лагеря около Карсё и направились к морю.
Впереди всех шел Лаксус с короной Пиксиландии на голове; за ним — эскорт из моряков, и они громко объявляли его королем, подданным короля Гориса Ведьмландкого. Отважным человеком он казался, красивым и сильным, с открытым лицом и блестящими глазами моряка, рыжей вьющейся бородой и тоже вьющимися волосами. За ним шла основная армия: пехотинцы, вооруженные топорами, копьями и короткими кинжалами, йомены и фермеры с равнин вокруг Карсё, южных виноградников или холмов рядом с Пиксиландией, крепкие сильные парни, здоровенные как медведи, грубые как дикие быки, и ловкие как обезьяны; четыре тысячи, выбранные Корсусом из множества желающих, лучшие из лучших. Сыновья Корсуса, Декалайус и Гориус, ехали в ряд перед ними, и двадцать трубачей шли следом, играя боевые марши. Топот тяжелых шагов по вымощенной камнем дороге казался топотом Судьбы, идущей с востока. Король Горис, сидевший в кресле на зубчатой стене над водяными воротами, увидев их раздул ноздри, как лев, почувствовавший запах крови. Было еще раннее утро, ветер дул на юг, и огромные знамена, синие зеленые, фиолетовые и золотые, на каждом из которых был изображен железный краб, гордо развевались по первыми лучами солнца. За пехотинцами шли четыре или пять конных рот, гордые всадники в медных латах, с круглыми щитами и сияющими копьями, и, наконец, замыкал процессию сам Корсус с избранным легионом из пяти сотен ветеранов, шедших за ним: жестокие, еще полные сил солдаты с побережья, прошедшие вместе с ним Пиксиландию и страны за восточным океаном, и стоявшие рядом с ним в те славные дни, когда он разгромил Вурдалаков, угрожавших самому существованию Ведьмландии. Слева и справа, но немного позади, ехали Гро и Галландус. Красен лицом был Галландус, осанистый и приятно выглядевший человек, с длинными ногами и руками, рыжими усами, и большими и добрыми, как у собаки глазами.
Презмира стояла рядом с королем, рядом с ней леди Зенамбрия и Срива, и все они глядели на длинные колонны, шагающие к морю. Хеминг, сын Корунда, опирался на зубец стены. За ним стоял Кориниус, одетый в праздничный наряд, со скептической усмешкой на губах и сложенными руками; его голову украшал венок из белладонны, а на могучей груди красовалась массивная золотая эмблема главного капитана крепости Карсё.
Корсус, который как раз проезжал под ними, поддел кончиком меча свой большой бронзовый шлем с плюмажем из выкрашенных зеленой краской перьев страуса, и поднял его высоко над головой в честь короля. Ветер шевелил его редкие седые волосы, и гордость пламенела на его лице как ноябрьский закат. Он ехал на темном жеребце, массивном, как медведь, тяжело ступавшим под весом всадника и его оружия. Ветераны, шедшие следом, тоже нанизали шлемы на копья, мечи или алебарды, подняли их вверх и запели старый марш, отбивая такт закованными в железо ногами, шагавшими по Дороге Королей.
