Но свернули глаза Газларка, увидевшего длинную черную бороду, слегка сгорбленную тщедушную фигуру, бледный лоб, завитые душистые локоны, крючковатый нос, большие прозрачные глаза и белые руки; и, присмотревшись и узнав Гро, нахмурился он, стал мрачен как грозовая туча, под его загорелой кожей забурлила кровь. Одним движением выхватил он свой меч, как если бы собирался без раздумий и колебаний пронзить Гро насквозь. Лорд Гро быстро отступил назад, и Лорд Джусс встал между ними.
— Отойди, Джусс! — крикнул Газларк. — Ты что, не знаешь этого ужасного и отвратительного злодея, истинного аспида? Это же тот самый замечательно пахнущий негодяй, который много лет плел вокруг меня сеть из множества мятежей и тревог, чей гладкий язык черпал из меня деньги! Вот прекрасная возможность отомстить. Сейчас я выгоню наружу его мерзкую душу!
Но Джусс коснулся правой руки Газларка. — Газларк, — сказал он, — перестань гневаться и убери меч. Сделай ты это год назад, я бы только поблагодарил тебя. Но сегодня ты собираешься убить моего человека, и, к тому же, Лорда Демонландии.
Все поприветствовали друг друга, омыли руки, сели за стол и начался благородный пир. И Лорд Джусс помирил Гро и Газларка, хотя и нелегко ему было убедить Газларка забыть прошлое. После чего вместе с Газларком и Ла Фиризом он удалился в отдельную комнату.
Король Газларк заговорил и сказал: — Невозможно отрицать, О Джусс, что битва, выигранная тобой во время последнего сбора урожая, была самой величайшей битвой на земле и имела самые величайшие последствия. Но я слышал, как птица пропела, что надо совершить еще более великие дела прежде, чем пройдет слишком много лун. Поэтому мы и пришли к тебя, я и Ла Фириз, твои верные старые друзья, и просим тебя: разреши нам отправиться вместе с тобой на поиски твоего брата, ибо без него чахнет весь мир, а потом веди нас на штурм Карсё.
— О Джусс, — сказал Князь, — мне бы не хотелось, чтобы впоследствии люди говорили: 'И в это время отплыли Демоны в опасные заколдованные земли, и благодаря своей силе и храбрости освободили Лорда Голдри Блазко (или, возможно, закончили дни своей жизни в этом славном путешествии), но Газларка и Ла Фириза не было с ними, ибо они попрощались со своими друзьями, повесили мечи на стену и спокойно мирно жили в Зайё Закуло. И пусть имена их будут забыты'.
Лорд Джусс какое-то время сидел молча, потрясенный словами друзей. — О Газларк, — наконец сказал он, — без лишних слов принимаю я твое предложение. Но тебе, дорогой Князь, я должен открыть свое сердце. Ибо издалека пришел ты сюда, чтобы пролить свою кровь за нас и тем самым еще увеличить наш долг перед тобой. И как бы мало не был я виноват в низком предательстве и оскорблении, ты вправе назвать меня лживым, нарушившим клятву другом.
Но Князь Ла Фириз прервал его и сказал: — Прошу тебя не говори так, или совершенно пристыдишь меня. То, что я сделал в Карсё, — не больше, чем плата за спасение моей жизни в Лида Нангуна. Так что нет между нами никаких долгов. Не думай больше об этом, но не запрещай мне идти с тобой в Чертландию. И только в Карсё я не смогу пойти с тобой: хотя я и разорвал договор с Ведьмландией, но не могу поднять меч на Корунда и его родичей, ибо он женат на леди моей сестре. Да будет проклят тот день, когда я отдал ее белую руку Корунду! Мне кажется, она слишком придерживается обычаев нашей семьи: ведь ее геральдический знак сердце, а не рука. И отдав ему руку она отдала ему сердце. Таков этот странный мир.
— Не относись так легкомысленно к моему обязательству перед тобой, — сказал Джусс, — но должен я держаться своего пути. Ибо поклялся я нерушимой клятвой, что не сверну ни вправо ни влево, пока не освобожу моего дорогого брата Голдри из цепей. Так поклялся я и так всегда действовал, и только из-за этого предпринял я то злополучное путешествие в Карсё и был брошен в тюрьму, из которой ты меня освободил. Недовольство друзей, несправедливые обвинения, любая сила — ничто не способно заставить меня отказаться от своего решения. Но когда мой милый брат будет свободен, то мы не будем спать спокойно, пока не отправимся в Пиксиландию, не восстановим тебя на престоле и, как залог нашей любви, не сделаем все остальные добрые дела.
— Ты поступаешь правильно, — сказал князь. — Вот если бы ты действовал иначе, тогда действительно заслужил бы моего порицания.
— И моего тоже, — добавил Газларк. — Как ты думаешь, разве я не печалюсь, видя что у принцессы Армеллины, моей юной нежной кузины, с каждым днем щеки становятся все более бледными и впалыми? И только из-за печали и страданий по своему возлюбленному, Лорду Голдри Блазко. Ее мать бережно заботится о ней, и, стоит ей только захотеть, ей приносят самые дорогие и трудно находимые вещи, но, тем не менее, это благородное и совершенное создание чахнет день ото дня. Я думаю, что сегодня лучше чем завтра, а завтра лучше чем послезавтра, поставить паруса и уплыть к широко раскинувшейся Чертландии.
И за все это время Лорд Брандох Даха не сказал ни слова. Он сидел на кресле из слоновой кости и хризопраза, и то играл золотыми кольцами, надетыми на руки, то закручивал и раскручивал золотые локоны усов и бороды. Наконец он зевнул, встал с кресла и стал лениво ходить по комнате взад и вперед. Свой меч он стянул со спины и переместил под локти, так что конец ножен лежал под одной рукой, а украшенная драгоценными камнями рукоятка — под другой. Пальцами он выбивал тихую мелодию на богатом бархатном дублете, покрывавшем его грудь. Из высокого окна струился свет весеннего солнца, и он ходил из света в тень, и опять на свет, на вид беспечный и беззаботный. Как если бы весна засмеялась от радости при виде своего собственного сына, и наделила его чарующей и прекрасной внешностью, наполнив огнем и живым соком всего, вплоть до глаз и кончиков пальцев, как и свои почки, лопающиеся в лесах Брайкдейла.
Через какое-то время он перестал ходить и подошел к Лорду Гро, сидевшему слегка в стороне от других. — Что думаешь ты, Гро, о наших намерениях? И какую бы дорогу выбрал ты, прямую или окольную? Карсё или Зора Рах?
— Мудрый человек никогда не выберет прямую дорогу, — ответил Гро. — Все знают, что ты — великий скалолаз, поэтому сравним нашу жизнь с высоким отвесным утесом. Я то поднимаюсь на него, то сползаю вниз. И я спрашиваю тебя, можно ли вообще подняться на такой утес? Конечно нет, прямой дорогой. Ибо если я пойду прямо, то не уйду никуда и буду стоять в изумлении глядя на тебя, который давно забрался на вершину окольным путем. Или, допустим, надо спуститься вниз. Прямо — легко и быстро, но потом я уже никогда никуда не заберусь. Ибо ты, выбравший окольный путь, найдешь мой неприглядный труп у подножья.
— Большое спасибо за твои 'ты' и 'я', — сказал Брандох Даха. — Весьма основательное рассуждение, и очень справедливое и жизненное обоснование. И как ты применишь свою максиму к нашей проблеме?
Лорд Гро посмотрел на него. — Милорд, вы, Демоны, помогли мне, и, дабы заслужить вашу любовь, я много размышлял о том, каким способом Демонландия могла бы отомстить своим врагам и победить в войне. День и ночь я думал об этом, множество самых разных мыслей теснилось в моей голове, но все они не могли нам помочь, кроме одной, которую я посчитал лучшей.
— Давай услышим его, — сказал Лорд Брандох Даха.
И сказал Гро: — Вы, Демоны, все время совершаете одну и туже ошибку, а именно: вы не можете понять, что иногда стоит вытащить змею из норы чужими руками. Посмотрим на нашу проблему. У вас собрана огромная сила, что на море, что на земле. Однако не надо слишком рассчитывать на нее. Очень часто тот, кто имеет маленькую армию, может превзойти самого могущественного врага, заманив его в ловушку хитростью или искусной политикой. Посмотрим еще раз на вас. У вас есть кое-что, более могущественное чем все ваши лошади, копьеносцы или драккары, более могущественное чем твой меч, милорд, а ведь ты считаешься лучшим мечником в мире.
— И что это? — спросил он.
— Репутация, милорд Брандох Даха, — ответил Гро. — Весь мир знает, что вы, Демоны, ведете честную игру даже с самыми злейшими врагами.
— Шшш! — сказал Брандох Даха. — Таков наш путь в этом мире. Более того, я думаю, что это самый естественный путь для великих людей великой страны, в коей они родились. Предательство и обман происходят главным образом из-за страха, и это именно то, что никто не испытывает в этой стране. А сам я думаю, что когда великие боги творят персону, подобную мне, они между глаз помешают что-то, не знаю что, на которое всякая мразь не может глядеть не содрогнувшись.
— Прошу лишь об одном, — сказал Гро, — дайте мне возможность, и совсем скоро я обеспечу вам
