дождем? — произнес Гасларк.
— Да, повелитель, — ответил тот. — А каковы же два других?
— Одно я к несчастью пропустил, известия о нем слышали мы лишь вчера: созерцать такое противостояние великих бойцов и такую победу лорда Голдри, добытую над бахвалящимся тираном.
— Третье же, я думаю, нам еще предстоит увидеть, — подхватил Тешмар, — когда в вашем королевском дворце Зайё Закуло, в роскоши и празднестве, лорд Голдри Блусско женится на юной принцессе, вашей кузине. Счастливчиком станет муж той, кого по праву считают украшением земли, воплощением небесного ангела, королевой красоты.
— Да приблизят благие Боги этот день, — сказал Гасларк, — Ибо она и вправду прекрасная дева, а родичи из Демонланда — мои лучшие друзья. Если бы не помощь, что они не раз и не два оказывали нам в прошлом, Тешмар, где был бы сейчас я со своим королевством, где был бы ты, да и все вы? — король нахмурился, погрузившись в раздумья, но после паузы продолжил: — Я жажду более значительных дел. Все эти мелкие набеги, разграбление Неврии, охота на эзамосийских дикарей — пустые забавы, недостойные нашего великого и прославленного среди других народов имени. Прежде, чем замолкнуть навеки, я устрою нечто такое, что взволнует и изумит весь мир, как это удалось Демонам, когда они очистили землю от Вампиров.
Тешмар всматривался в южный горизонт. Потом он воскликнул, указывая куда-то рукой:
— Вон плывет огромный корабль, о король. И, по-моему, выглядит он странно.
Мгновение Гасларк разглядывал чужое судно, затем резко повернул руль и направил свою ладью к нему. Он правил молча, глядя прямо перед собой и замечая все больше и больше деталей по мере того, как расстояние между судами сокращалось. Шелковые паруса трепетали на реях, изодранные в клочья. Весла слабо шевелились, и корабль перемещался словно вслепую, едва не ложась в дрейф по ветру кормой вперед. Он колыхался на волнах, будто оглушенный мощным ударом, не зная, где его гавань и куда ему плыть, обуглившийся и закопченный, словно кто-то опалил его пламенем исполинской свечи. Его носовая фигура, также как и весь бак, была разломана, а резные шпангоуты полуюта и стоявшие на нем богатые сиденья обожжены и разбиты. Корабль давал течь, и с десяток матросов, видимо, беспрестанно вычерпывали воду, чтобы сохранить его на плаву. Из пятидесяти весел половина была сломана или потеряна; многие моряки лежали под скамьями израненные или убитые.
Подойдя еще ближе, король Гасларк заметил у руля на разрушенной корме лорда Юсса, а рядом с ним Спитфайра и Брандоха Даэй. Их украшенные драгоценностями доспехи, оружие и богатые одеяния почернели от смрадной сажи, и казалось, будто изумление, скорбь и гнев настолько переплелись в их душах, что ни одно из этих чувств не могло вырваться наружу и отразиться на их застывших лицах.
Когда они достаточно сблизились, Гасларк окликнул их. Не ответив, те лишь отчужденно взглянули на него, но корабль остановили. Подведя свою ладью вплотную, Гасларк перескочил на борт их корабля, поднялся на корму и поприветствовал их:
— Добрая встреча в недобрый час. Что случилось?
Лорд Юсс пошевелился, будто собираясь заговорить, но не произнес ни слова, лишь схватился за Гасларка обеими руками и, отвернувшись, со стоном осел на палубу.
— О Юсс, — промолвил Гасларк, — Много раз ты разделял со мной мои несчастья и поддерживал меня. Разве не должен я разделить твою беду?
— Говоришь, мою беду, о Гасларк? — ответил Юсс странным, сиплым, непохожим на свой голосом. — Что осталось моего в этом мире теперь, когда я лишился услады моего сердца, моего брата, мощи в руке моей, главного оплота моей власти? — тут он заплакал горькими слезами.
Руки лорда Юсса так сильно вцепились в руки Гасларка, что кольца на его пальцах врезались в плоть. Но он почти не замечал боли: такая душевная мука охватила его при известии о потере его друга, такая горечь и удивление при виде этих трех великих лордов Демонланда, рыдающих, словно перепуганные женщины, и всех моряков с их корабля, видавших виды опытных воинов, плачущих и причитающих рядом. И Гасларк понял, что их благородные души были взволнованы каким-то ужасающим событием, оставившим после себя то разорение, которое он опечаленно наблюдал теперь собственными глазами. Подробности пока были ему неясны, но он понимал, что им пришлось столкнуться с неким темным и неизъяснимым ужасом, что заставил бы спасовать любого.
После долгих расспросов он, наконец, узнал, что произошло: узнал, как днем ранее, в ясный полдень, они услышали шум, похожий на хлопанье крыльев, распростертых от одного края неба до другого. В мгновение ока спокойное летнее море взбурлило и заволновалось. Огромные волны с ревом вздымались и опадали вокруг, но корабль оставался на плаву. Их окружила непроглядная тьма, гремел гром, бушевали волны, и вспыхивал огонь. Внезапно все стихло, темнота рассеялась, а море стало пустынно, насколько хватало глаз.
— И нет никаких сомнений, — сказал Юсс, — что это была наслань короля Горайса XII, о котором все прорицатели говорили, как о величайшем некроманте из всех, когда-либо живших в этом мире. Это его месть за то зло, что мы причинили Витчланду на островах Фолиот. Предвидя такую опасность, я приготовил особые амулеты из камня алекториана, что растет в желудке у петуха, вылупившегося безлунной ночью, когда Сатурн пылает в человеческом знаке[42], а правитель третьего дома находится в ассенданте[43]. Они уберегли нас от уничтожения, хоть мы и сильно пострадали, — уберегли всех, кроме Голдри. По какой-то дурацкой случайности он то ли позабыл надеть амулет, то ли цепочка, на которой он висел, порвалась, покуда корабль швыряло по волнам, то ли с ним приключилось что-либо еще. Когда вновь засияло солнце, мы стояли на корме втроем, хотя до того было нас четверо. Вот и все, что я знаю.
— О Гасларк, — произнес Спитфайр, — Похищен наш брат, и мы непременно должны отыскать его и освободить.
Но Юсс простонал в ответ:
— И с какой же звезды в недостижимых высях небес намерен ты начать наш поиск? С какого тайного течения в океанских пучинах, где последние зеленые лучи солнца вязнут во тьме?
Гасларк помолчал, а затем сказал:
— Наиболее вероятным кажется мне, что Горайс утащил Голдри Блусско в Карсё, где и держит его в заточении. Туда нам и следует отправиться, чтобы вызволить его.
Юсс не ответил, но Гасларк схватил его за руку.
— Благодаря нашей извечной дружбе и той поддержке, которую ты неоднократно оказывал Гоблинланду в былые времена, теперь это и мое дело тоже, — промолвил он. — Послушай же моего совета. Плывя с востока через Ринатские Проливы, я узрел могучую армаду парусных судов, числом сорок, и направлялись они на восток в Бештрийское море. Нам повезло, что они не заметили нас: уже смеркалось, и мы легли в дрейф за островами Эллиен. Ибо позднее, пристав к берегу в Норваспе в Пиксиланде, узнали мы, что это был Лакс со всем витчландским флотом, направлявшийся грабить мирные города на бештрийском побережье. Встреча с этими злодеями в открытом море, когда они настолько сильны, для меня с моими семью кораблями была бы подобна встрече антилопы с кровожадным львом. Однако взгляни, как широко теперь распахнута дверь к нашей цели! Лакс со своим флотом занят грабежами на востоке. Сомневаюсь, чтобы в Карсё осталось более двадцати десятков вооруженных солдат. Здесь со мной около пяти сотен моих людей. Никогда еще не предоставлялось лучшего шанса застигнуть Витчланд врасплох, и мы сможем как следует расцарапать ему морду, прежде чем он выпустит свои когти, — Гасларк засмеялся в предвкушении битвы и воскликнул: — О Юсс, неужто не по душе тебе этот мой совет?
— Гасларк, — произнес лорд Юсс, — Благородно с твоей стороны сделать мне такое предложение. Именно эти благородство и чистосердечие я всегда в тебе и ценил. Но так нам Витчланд не одолеть. Мы сможем это сделать лишь после многих дней тяжелого труда, составления планов, постройки судов и сбора войск, сопоставимых по размеру с теми силами, что имели мы в своем распоряжении недавно, уничтожая Вампиров.
И как Гасларк ни старался, ему не удавалось поколебать Юсса ни на йоту.
Но Спитфайр присел рядом с братом и тихо сказал:
— Что тревожит тебя, родич? Разве бесстрашие и решительность покинули Демонланд, оставив нам лишь никчемную выжатую кожуру? Ты не похож на себя такого, каким был всегда, и если бы король Витчланда узрел нас сейчас, то вполне мог бы подумать, будто постыдный страх овладел нами, раз мы,
