ощущения мне даже нравились. Я расстегнул рубашку, снял ее и начал примерять обновку прямо в подземном переходе. Полина придирчиво вертелась вокруг, рассматривая меня. Наконец, она, хихикая, произнесла.
– Вау, очень мило! Прямо такой мальчиш-плохиш! Скажите, – обратилась она к продавщице, – а можно примерить эти кроссовки, вон те красненькие.
– О нееет! – Запротестовал я, косясь на ярко красного цвета кроссовки с толстыми лимонного цвета шнурками. – Никаких кроссовок!!!
– Не упрямься, Феликс, примерь!!! – шутливо упрашивала меня Полина, – Они такие милые!!
Я чувствовал, как за спиной похихикивает охранник. В кроссовках я смотрелся совершенно нелепо. Но мне было смешно, и Полина тоже радовалась. Довольный тем, что еще на шаг приблизился к ней, я достал из кармана кошелек, собираясь оплатить покупку.
– Нет! – Мгновенно пресекла меня Полина. – Не вздумай! Это мой подарок.
Чуть не поперхнувшись от удивления (с каких это пор за меня платят девки?), я все-таки разрешил ей заплатить. Кое-как ковыляя до машины, я постоянно ловил на себе удивленные взгляды прохожих. Кто-то хихикал, кто-то показывал в нашу сторону пальцем. Хотя, может быть, я себя просто накручивал, но мне казалось, что все в шоке от моего нового наряда.
– Полина, – сказал я, когда мы сели в машину, – у меня тоже для тебя есть подарок.
Она смотрела на меня так нежно и чувственно. Я почувствовал, как по телу разливается приятная истома.
– Держи. – Я достал из багажника пакет с земляникой.
Аккуратно открыв его пальцами, Полина вдохнула аромат свежесобранных лесных ягод, несколько секунд помолчала, а затем посмотрела на меня.
– Ну, конечно, это не ты собирал! Думал меня провести, дурачок! Но все равно мне очень приятно, я благодарна тебе за заботу, ты такой забавный, Феликс!
Довольный собой, я завел машину и мы помчались в «Центрум».
25
Московские тусовщики и тусовщицы привычно восседали на своих местах в многочисленных кафешках «Центрума», кичась своими «D&G» и «Dsquared2», когда в «Центрум» приехали мы с Полиной. Я так и топал в красных кроссовках, давно перестав стесняться, и даже начал ловить некий кайф.
Думали ли вы когда-нибудь о том, что движет вкусами всех этих модных манекенов? Любая глянцевая тусовка строится по принципу авторитетов. Так получилось и тут: завидев меня в кроссовках с лимонными шнурками, все просто обомлели, начали удивленно шушукаться, потом общее смущение переросло в неистовый восторг. Особенно всех поразила кенгурушка с Винни-Пухом. Все обсуждали меня, говорили, какой я клевый и модный, и как я умею эпатировать публику.
Полине всеобщее внимание не нравилось, но она чувствовала гордость за свое детище. Итог – я как всегда убил двух зайцев: обрадовал Полину и решил вопросы собственного авторитета. Кино оказалось так себе, но признаться честно, я даже и не смотрел на экран, так как был всецело увлечен Полиной. Особенно умиляло меня, когда в напряженные или страшные моменты фильма, она вздрагивала, закрывала глаза и даже пару раз схватила меня за руку и крепко сжала ее. Я был на седьмом небе от счастья и долго еще, уже дома, вспоминал эти прикосновения…
Следующие дни наших с ней отношений напоминали мне странную сказку из молодости, приправленную угрызениями совести. Полина мне очень нравилась, я позволял ей заигрывать со мной, издеваться, чувствовать некоторую власть над «плохим мальчиком». В то же время я понимал, что все больше попадаю в зависимость от нее, а этого мне совсем не хотелось.
Ведь, я же Феликс, великий артист, сильный и уверенный в себе человек, перед которым женщины падают штабелями! А эта девочка – да кто она такая? Как она смеет издеваться над моим звездным статусом и относиться без уважения к моей славе? Как она может отказываться от денег и сама дарить мне подарки? Как она вообще может рушить весь шаблон отношений мужчины и женщины, сидящий у меня в голове?
Полина с негодованием отвергала все мои дорогие презенты. Прошлой своей любовнице, Машке, я купил «Форд Фокус». Еще одной, Инге – квартиру на Таганке (правда, когда мы расстались, я ее забрал, слишком жирно для потаскушки, которой она оказалась). С Эльвирой мы постоянно летали на Маврикий и в Ниццу. Полина же – видели бы вы ее взгляд, когда я предложил купить ей машину! Она просто взорвалась. Утверждала, что на машину еще не заработала, что я глупый транжира, пропала после этого события на три дня и не отвечала на звонки.
Еще я просто ненавидел, когда Полина критиковала мои клипы и вообще мою работу. Она была типичным космополитом и чихать хотела на отечественный шоу-бизнес.
– Ужасная работа! – разносила она в пух и прах очередной клип «Экстаза», которым, кстати, лично я порекомендовал хорошего и модного нынче клипмейкера. – Какой убогий монтаж, какая отвратительная аранжировка! Где вообще идея-то? Вышли три мальчика, потанцевали на фоне девочки, полежали с ней по очереди на кровати в гостинице, спели «Томная любовь, аж сердце щем-мит…» и и это уже клип? Интересно, снявший это режиссер вообще когда-нибудь видел что-то стоящее – например, клипы «Buggles» или «Queen»?
– Зато «Экстаз» срубил семьдесят кусков с этого клипа, а вложил только двадцать. – Ответил я с видом знатока.
– И чего? – Не поняла меня Полина. – Я думаю «Queen», «срубали», как ты выразился, со своих клипов не меньше.
– Да. – Усмехнулся я. – Никто не спорит, что «Queen» – это круто. Только у нас не Англия, а Лазаренко – не Фредди Меркьюри, хотя, тот еще педик. Надо работать на нашу аудиторию и рынок. У нас конъюнктура…
– Фи, и зачем? – насупилась Полина. – Никто из действительно талантливых людей мирового масштаба им все равно руки не подает – как, допустим, Дэвид Боуи или Стив Тайлер.
– Думаешь, им надо, чтобы старый пидор Боуи им руку пожимал? По-моему, куда приятнее, когда в эту руку доллар вкладывают.
– Ну вот именно, потому что вы с жиру беситесь и думаете лишь о том, как бы где и чего срубить, наша культура находится в заднице. – Не уставала твердить Полина.
Меня до крайности раздражали эти споры. Что она вообще понимает в шоу-бизнесе? Да я двадцать лет ишачил, с советских времен себе карьеру строил. И ящики успел погрузить, и на радио поработать. А она говорит – деньги не нужны. Тоже мне правильная – дура и идеалистка. Но после каждой дискуссии с ней я чувствовал прилив энергии и был готов к новым свершениям.
Места для свиданий мы подбирали странные. То сидели в каком-то затерянном кафе на Арбате, то в буфете Драматического Театра, то просто на скамейке в парке. Один раз мы гуляли ночью по Воробьевым горам. Даже прокатились на канатной дороге, осматривая потрясающие пейзажи сверху (все-таки не зря мэрия получает наши налоги). Я погружался в долгие размышления.
Когда я расставался с Полиной, я возвращался в привычный мир. С женой мы по-прежнему практически не общались: у нее – своя жизнь, у меня – своя. Ванечка периодически названивал, отчитываясь о сданных зачетах и сессиях. Естественно, я знал, что большая часть сказанного просто лапша мне на уши, чтоб выклянчить больше денег, но звонить Красильникову и проверять мне было банально лень. Артисты, как всегда, выпендривались по мелочи, пытаясь содрать со «Звездопада» лишнюю копейку, и сразу замирали по струнке, когда я называл им цифры будущих гонораров. Ну, а продюсеры старались наебать во время организации концертных мероприятий, и я кричал в трубку Пете, что хочу себе настоящую VIP-гостини-цу, а не то говно, что они в своем Минске называют «пятизвездочным люксом».
Я ненавидел свое окружение, ненавидел весь этот мир, но я нашел отдушину в Полине. И это было приятно, просто чертовски приятно. Это было спасение, выход. Жизнь напоминала странный сон, две параллельные дороги, по которым я одновременно шел. И чем больше я пытался вернуться на первую, тем больше меня притягивала вторая…
26
В тот вечер у меня была намечена встреча с Олегом Захватовым в «Редиссоне». Мне совершенно не хотелось с ним общаться, но ехать было надо, ибо я должен был переманить его в «Звездопад». Мы пили
