артистов. Каждый из них за гонорар уже расписался мне в верности на специальной бумажке, заверенной у юриста. Теперь хотелось бы посмотреть, кого против моих звезд могли выставить противники. Не сраных же этих рэперов с «кузен» против моих известнейших российских музыкантов!
При мысли о том, что месть наступит скоро, сердце волнующе сжалось. Осталось только объяснить ситуацию Вове. Взяв трубку, я набрал его номер. Странно, но несмотря на не позднее еще время – на часах было около одиннадцати вечера – он не отвечал. Недоумевая, я перезвонил Вове на домашний. Опять длинный гудок, потом еще один, еще, еще и тишина…
Ну что за чертовщина, блин. Мало того, что меня со всех сторон подставляют, так еще и собственные подчиненные совсем распоясались! Я был не намерен терпеть такие прогоны. Наливаясь гневом, я набрал номер второго человека в компании, моего коммерческого директора Сереги, и как только после нескольких секунд ожидания услышал его голос, вылил на него весь арсенал мата.
– Блядь, да вы там что, охуели совсем??? – кричал я. – Позарывали, страусы тупые, головы в песок, а кто за ситуацией следить-то будет??! Полная задница у нас творится, а вас никого не найти. Все занятые, важные… Где Володя, мать его???
– Ээээ… Феликс Абрамович. – Удивился на том конце голос. – Вы разве не знаете, что он сегодня подал заявление об уходе?
– К-КАК??! – захлебнулся я. – К-КАКОЕ ЕЩЕ ЗАЯВЛЕНИЕ?!
– Я д-думал, вы знаете… – Испуганно залепетал голос. – Ведь Вова сегодня написал, я был уверен, что он с вами все согласовал. Сказал, что уходит в новый «перспективный проект» – его там пригласили на работу.
– О, мой Бог ……
Стало ясно, кто у нас предатель.
Несколько секунд я молчал и обдумывал ситуацию. В какой-то момент мне показалось, что все не так уж и плохо, но когда я вник в суть происходящего, мне стало почти дурно…
– Феликс Абрамович? – раздался на том конце трубки озабоченный голос. – С вами все в порядке?
– Да. – Наконец сказал я. – Собирай совещание директоров. СРОЧНО! Полная жопа… Надо спасать ситуацию…
Повесив трубку, я несколько минут молчал и просто думал. Теперь я понимал своих знакомых, которых раньше презирал, за то что они отвергали профессионалов и ставили на их места своих тупых братьев и сыновей. Родственники хотя бы заинтересованы, они тебя не предадут. А человек, которого ты сделал с нуля и который семь лет проработал в твоей фирме, легко идет на предательство.
Я подошел к столу, открыл ящик, вытащил листы с моим «звездным» списком, и, нарушая всю стройность геометрии, вписал фамилию предателя первым в списке… Он ответит за все первым.
41
– Вы знаете, Феликс, мы все-таки хотим, чтоб вы работали вместе с Рыбиным.
Эта фраза была одной из первых, которую я услышал на общем собрании акционеров и инвесторов. Напрасно я убеждал наших партнеров в том, что у меня все на мази и говорил о максимальной готовности проекта. Они попросили показать им контракты. Тут-то и выяснилось, как сильно подставил меня Вова. Несмотря на то, что мы давно вели переговоры с артистами, дальше переговоров во многих случаев это не зашло. Реально подписанных договоров было мало. И это несмотря на все мои директивы, предварительные согласования непосредственно с артистами по телефону, мои встречи с ними в ресторанах и офисах – похоже, что Вова просто спустил все на тормозах, и, видимо, сделал это специально. Зато артисты теперь были раззадорены разговорами и обещаниями денег – я уже представлял, как Леонов и Фальковский перекупают тех, кто, как я полагал, уже у меня в кармане.
Все это слишком походило на сон, глупую кошмарную шутку. Так или иначе, я пересилил страх и совершил рискованный шаг. Сделав огромное усилие воли, я отверг инвесторов и произвел на совещании настоящий фурор, сказав, что четыре необходимых миллиона долларов я намерен вложить из своих денег. Чтобы полностью не тратить все средства с банковского счета, я решил заложить принадлежащие мне акции фирмы.
Я не боялся риска – так бы я поступил в молодости. Не нужна была мне эта фирма, которая приносит только несчастья. Единственное, чего я все еще хотел – нанести решительный удар, а остальное уже не важно. К работе и шоу-бизнесу я полностью охладел. Главным, что осталось в моей жизни – была Полина.
Я решил, что как только с «Звездопадом» станет все понятно, мы поселимся вместе и, впредь будем жить спокойно. А со сцены я исчезну – будто там меня и не было. Мавр сделал свое дело…
– Я тебя не узнаю. – Удивилась Полина, когда вечером я рассказал ей о своем решении. – Ты рискуешь своими миллионами и все ради какой-то дурацкой абстрактной цели?
– Абстрактной? Да это же моя гордость!!! Неужели позволять всем вытирать об меня ноги? И вообще, сейчас мне уже наплевать… – Я смотрел куда-то вдаль. – Если выиграю – всем хана, проиграю – хана мне, буду лохом. С голоду мы не умрем, деньги у меня есть и всегда будут. Ну, потеряю я средств на десяток «Бентли», кому ж от этого хуже станет, верно?
– И действительно… Знаешь, – сказала она, – а ведь все-таки ты такой забавный, и почти как маленький мальчик… настоящий максималист…
Ее жаркие губы поплыли по моей щеке, я чувствовал, как ее ладонь гладит меня по плечу. В какой-то момент я даже ощутил, что вот, наконец-то, я смогу заняться с ней любовью, но потом все же остановил себя. Нет, Феликс, зачем нарушать идиллию Эдемовых садов. Еще не время.
Я утопал в иллюзиях.
42
Позднее время суток. Пора возвращаться домой из офиса. В Москве уже похолодало и стемнело: даже печка моего Х5 вряд ли спасет от надвигающегося ночного холода. Едва я сажусь в машину и достаю ключи зажигания, в окно кто-то стучит!
– Феликс Абрамович, здравствуйте! – Я опускаю стекло и вижу покрасневшее, замерзшее лицо пожилой, худой женщины.
В другой ситуации я бы подумал, что опять местные бомжи просят денег, но ее обращение по имени- отчеству, а еще этот пронзительный, обреченный взгляд, который бывает у солдат, понимающих, что в них ударяет пуля и проникая вовнутрь разрывает все внутренние органы.
– Да? – Спрашиваю я, изо всех сил стараясь скрыть дрожь в голосе. – В чем дело?
– Мы слышали по телевизору, – говорит женщина, – что вы, Феликс Абрамович, ищете по всей России молодые таланты! Мы к вам специально приехали из Нового Уренгоя на прослушивание!
– А я-то здесь при чем? – удивляюсь я. Злость кипит во мне, тем более, я опаздываю на встречу с дирекцией ГТРФ для переговоров по «Звездопаду».
– Посмотрите! – Она подводит к окну маленькую девочку лет одиннадцати: замерзшую, в нелепой болоньевой куртке. – Моя доченька, Сашенька, так поет, так поет! Вы обязательно должны ее послушать!
– Эээ… – Я пытаюсь говорить строго, но с содроганием сердца смотрю на покрасневший носик девчушки. – Я же сам не занимаюсь прослушиванием. Вы знаете, это не ко мне. Записывайтесь завтра в продюсерском центре на прослушивание, вам позвонят…
– Но мы не можем! – в отчаянии восклицает женщина. – Вы прямо сейчас прослушайте ее, она же и поет у меня и танцами в клубе занимается народными. Мы же приехали, а денег-то только на билет до Москвы. И мы сразу к вам, с утра тут у офиса вас караулим. Нам и жить-то негде! Зарплату мою мы уже истратили, вчера вы в офисе не были, мы ж уже два дня стоим тут. Сегодня на вокзале ночевали, а завтра уже назад хотели ехать, поезд-то один раз в неделю. А денежек-то на билет уже нет. Вот прослушайте нас и возьмите в проект, она сразу звездой станет. Только вы можете нам помочь…
– Жаль… – Говорю я. – Но это не в моей власти. А теперь простите, – я тянусь рукой к коробке передач, – я опаздываю…
Глаза матери наполняются слезами. На душе у меня гадко. Я понимаю, что веду себя как последняя мразь. Но как я могу поступить иначе? Я всегда так поступал…
– Сашенька! – всхлипывает женщина, утирая слезы кулаком. – Сашенька, доченька, милая, спой!!! Покажи дяде, как ты поешь! Пусть дядя послушает!
