– Толенька, родной… Беги к памятнику Петру Первому, знаешь где? Жду тебя. Одного.
– Бегу! Коста, отвези Прасковью Тимофеевну домой на такси, – приказал Анатолий.
На радостях Анатолий обнял Прасковью Тимофеевну, надел форменную фуражку, набросил на плечи плащ-палатку и вышел из номера.
И опять пошёл дождь. Два патрульных милиционера, шагая вдоль набережной, заинтересовались: у памятника Петру Первому под дождём взад и вперед расхаживает офицер. То повернет в одну сторону, то в другую.
Их обогнала Катя в прозрачном плаще, капюшон упал на спину, она с шага перешла на бег и устремилась к офицеру. Офицер распростер руки… Милиционеры дружно взяли под козырёк.
– Всё ясно, – сказал патрульный милиционер, рядовой.
– Мне жарко, – прошептала Катя.
Анатолий моментально укрыл её плечи своим плащом.
– Чтобы не озябла, – заметил рядовой милиционер.
– Не по уставу, но в данном случае, что поделаешь, – разъяснил рядовому младший сержант.
В таком виде Катя и Анатолий пошли по бульвару, осеннему, оголенному. По влажному гравию. Под ногами шуршала листва. На реке, друг другу навстречу, шли суда. Их гудки словно приветствовали… Кого?! Всё ясно, как сказал патрульный милиционер.
ЧЕМ ВЫ НЕДОВОЛЬНЫ?
Уважаемый читатель, вы за лирику? И я за лирику.
Лайнер из Москвы встречала Наталья Мироновна, седая, прямая, с зажатым в руке платочком. Она знает, впереди обильные слезы. Наталья Мироновна с укоризной глядит на туфельки Кати на высоченных каблуках. Ах ты боже мой… на асфальте так сыро, а на её ножках… туфельки с подошвами из чуть ли не промокательной бумаги. Но – надо понять Катю – нельзя же надевать туфли на низком каблучке, когда рядом такой великан – Анатолий.
Отдельно группой стоят Коста, Андрей и, конечно, Алексей Сватов с фотоаппаратом. Он уже мысленно пишет очерк. Коста информирует Сватова:
– Сейчас появится командир эскадрона Еснат Эшба и властной рукой начнет наводить порядок. На нашу долю достанется грузовая операция. Вот увидите.
Коста не ошибся. Первым покинул самолет Еснат, чтобы отдать почести самой старшей – Наталье Мироновне.
Строгий и немного смущённый, он долго не выпускал руки Натальи Мироновны, передавая ей пожелания счастья от имени Алиаса Эшбы и двухсот восьмидесяти шести родственников…
Все торжественно ждали. Затем Еснат Эшба подошёл к Кате:
– Когда ты, как солнечное утро, вошла в наш дом, я мечтал – пусть моя дочь Тамара Мухина будет похожа на тебя… Я всё знаю, теперь ты дважды моя дочь.
Еснат, обняв Косту, что-то шепнул ему по-абхазски.
– Что он сказал тебе? – быстро спросил Алексей Сватов, черкая в блокноте.
– Сейчас поймешь… без перевода. Надо выгрузить бочонок вина и ящик с фруктами. Нам оказали доверие тащить их к машине.
По дороге в город Клавдия Павловна попросила шофёра остановить машину у детского дома. Четыре машины остановились одна за другой.
– За тем мостиком, позади судоремонтного завода, стояла наша батарея, а вот в этот дом пришли мы, зенитчицы.
На второй этаж по широкой окрашенной деревянной лестнице поднялась Клавдия Павловна, Еснат, Катя и двое корреспондентов – Коста и Сватов.
– В этой комнате… у окошка на табурете сидела маленькая девочка с белым марлевым бантом… Она спросила меня: «Ты моя мама?».
Всё!
Именно эти три слова вдохновили автора и заставили его написать о людях, знающих, что такое человеческое счастье. Путь к счастью не столь уж труден, как видите. Надо любить солнце, рокот морской волны, внимать пению птиц, чувствовать запахи цветов и уметь повиноваться благородному зову сердца, как Клавдия Турбина и Еснат Эшба.
Принадлежите ли вы к таким людям? А если нет… Имеете ли вы право быть недовольными?
Notes
