– Я сын Романа Елизаровича, брата вашего мужа.
– Вы Яша?
– Да.
– Садитесь. Надолго приехали?
– Нет. Я к вам по делу. Хочу получить долг. Вы, конечно, знаете, что ваш муж взял у моей матери деньги?
– Не знаю. Много?
Яша назвал сумму. Вторая супруга дяди отлично знала о долге. Мало того, ещё в позапрошлом году супруг поручил ей отправить половину долга матери Яши. По почте. Ольга Григорьевна сказала мужу, что отправила, но деньги утаила. О второй половине супруги дружно не вспоминали, хотя на сберкнижки (на предъявителя) вносились крупные суммы от всяких автотранспортных махинаций. Книжка хранилась у родственников, а контрольные талоны в тайнике.
– Прошу вернуть долг, – сказал Яша.
– Откуда же я возьму такую сумму?
– Ты что пришёл? Не знаешь, какое у нас горе? Нашёл время, – вмешалась теща дяди Пети.
– Если вы не вернёте, я пойду к прокурору.
– На родного дядю пойдешь доносить?! – взвизгнула старуха.
– Мать и сестра в Перми. Живут на чужой квартире. Поняли? И я не погляжу на человека, который ограбил их, двух тружениц.
Старуха театрально била себя кулаками по голове.
– Шибенник! Бандит! Выродок! – крестила она Яшу.
– Мирные переговоры окончены.
Яша встал. Старуха схватила табуретку.
– Погодите, мама, – отняла табуретку Ольга Григорьевна. – Вот что, Яша… Я могу, просто так, как родственнику, кое-что дать вам.
– Я не проситель. Я пришёл требовать то, что нам следует.
Супруга дяди Пети помедлила. Утерла слезу.
– У меня есть друзья, попробую одолжить… но не всю сумму. Сделаю ради Петра, чтобы люди не думали…
– Всю сумму. И ни рубля меньше. Иначе я потребую очную ставку с дядей, думаю, что он признает долг.
Супруга дяди растерялась: муж узнает, что она утаила деньги. К тому же очная ставка. Прокурор заинтересуется, для чего подследственному срочно понадобились деньги. Ей не хотелось очной ставки мужа с Яшей.
– Я достану. Но как я вручу вам… Яша, вы не подведёте меня?
– А зачем? – строго сказал Яша.
Условились; завтра ровно в двенадцать дня Ольга Григорьевна вручит Яше всю сумму в метро «Университет».
Старуха не прерывала проклятий в адрес «висельника».
– Имейте в виду, в десять минут первого я уйду, ждать не стану, – сказал Яша и вышел из комнаты.
Ровно в двенадцать дядина супруга на перроне метро сунула Яше пакетик и молниеносно скрылась в вагоне. Яша зашёл в подъезд дома и пересчитал деньги. Не хватало ста рублей (новыми деньгами).
– Дрянь остается дрянью, – заключил Яша.
ВЫ, МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК, КАЖЕТСЯ, ЧЕМ-ТО НЕДОВОЛЬНЫ?
Андрей Полонский насыщался морем, солнцем и независимостью.
Если бы кто-нибудь спросил его: чем вы недовольны? – он ответил бы: общественным питанием. Он обедал в кафе, в столовых, в молочных, – везде одинаково невкусно. Единственное блюдо во всем Сухуми не вызывало внутреннего протеста – горячие хачипури в невзрачном кафе напротив кино «Апсны».
Ресторан при гостинице, конечно, перворазрядный. Не очень свежие скатерти, не очень любезные официанты, не очень мощный чад из кухни, нормально невкусные и ненормально дорогие блюда.
Клиенты ресторанов если уж выходят из себя и письменно жалуются, то, как правило, на затяжное обслуживание. Реже на обсчёт. И почти никогда на качество.
Кто в ресторане первого разряда обращает внимание на вкус блюд? Главное – тяпнуть. Кто проверяет ресторанный счёт? Разве что честный командированный, проглотивший комплексный обед от двух до четырех дня.
Андрей вошёл в зал ресторана. Убедился – всё как положено. Легкий кухонный чад, папиросный дым, угрюмые супруги-курортники, несколько «стильных» пар, пытающихся веселиться, и… всегда чем-то раздражённые официанты. Андрей сел и увидел…
У окна в укромном месте сидел его шеф, начальник лесотехнического управления Панков. За его столиком ещё двое: несколько раз посещавший Ломоносовск представитель одного из украинских «Межколхозстроев» – Тернюк и симпатичная молодая женщина.
