он не догадывался. Она нервно сглотнула, попыталась расслабиться, но поняла, что не может.
А когда Вилл наклонился, чтобы нежно поцеловать ее в губы, она почувствовала, что вся одеревенела и сжалась под одеялом. Лили поняла, что впереди еще одна ночь, которая не принесет им обоим ничего, кроме разочарования.
Прошло несколько недель. Лили часто посещала Волари. По приглашению Дайони она была на двух карточных вечерах и на третьем — танцевальном, который проводился в Музыкальной Комнате под угнетающими золотыми потолками и огромной люстрой. На каждом из этих мероприятий Лили казалось, что королева меньше занимает внимание Вилрована, чем некоторые из ее придворных дам.
Почти с первого взгляда Лили почувствовала отвращение к некой леди Стирпайк и некой Марии Ашам, потому что обе эти дамы вели себя слишком фамильярно, слишком интимно с Виллом. Летиция Стирпайк была статная, но несколько грубоватая на вид дама, у нее были очень красные губы, очень яркие глаза, и ее глубокое декольте слишком откровенно обнажало ее грудь. Что касается Марии Ашам, именно ее Вилрован некогда похитил из-под носа у мужа.
Благодаря Блэзу, который дважды танцевал с Лили, этот неофициальный бал не стал совершенной катастрофой, но, танцуя с Виллом, она держалась холодно и враждебно, просто потому что несколько минут назад заметила, как он перешептывался с Летицией Стирпайк.
«Зачем он пригласил меня в Хоксбридж — только чтобы унизить?» — спрашивала себя Лили, пока они танцевали. Ей было жарко, и она чувствовала себя несчастной в этом чудесном платье. Когда она только надела это платье — атласное, переливчатого синего цвета, с тремя рядами кружевных рюшей, — то почувствовала себя очаровательной, но как ей только в голову пришло, что она сможет соперничать с более опытной и определенно более прямолинейной Летицией Стирпайк?
А то, что интерес госпожи Стирпайк к Виллу заметно превышал его интерес к этой светской львице, Лили не утешало. Даже Вилровану не хватило бы бесстыдства щеголять своими любовницами в присутствии жены.
«Он законченный бабник!» — думала Лили, пока они выполняли сложные фигуры танца. Легкое пожатие, когда их руки встретились, прикосновение его пальцев, когда он проходил слева от нее, — о, он мастер на такие трюки, это уж наверняка. Если бы она не знала так хорошо своего непредсказуемого мужа, она могла бы наивно предположить, что действительно что-то для него значит.
Но если Лили и начинала ненавидеть вечера у Дайони, встреч с королем она ждала с нетерпением. Там книги и чай, шахматы и разговоры смешивались в изысканной пропорции и идеально соответствовали ее вкусам.
Однажды, когда они вместе осматривали библиотеку, он предложил показать Лили некоторые диковинки, спрятанные в сокровищнице. Лили была очень взволнована — наконец-то представилась возможность, которой она так долго ждала. Ей с большим трудом удалось скрыть свою радость.
Выйдя из здания через арчатый дверной проем, Лили и король прошли по извилистой мощенной камнем дорожке через зеленую лужайку. Где-то вдалеке закричала какая-то птица или обезьяна, донесся рев льва или леопарда. Родарик провел ее по аллее, где на фруктовых деревьях улсе проклюнулись бутоны, потом вверх по невысоким замшелым ступеням, еще через одну дверь и ввел в пустынную и сумрачную прохладу музейного крыла дворца.
Проходя один за другим залы, где привольно гуляли сквозняки, он задержался в длинной, освещенной факелами галерее, чтобы показать Лили собрание написанных маслом портретов, изображавших людей в старинных костюмах.
— Мои древнейшие предки, — сказал Родарик, показывая на них рукой. — Или, скорее, первые короли и королевы Маунтфалькона. Мало кто может рассказать, кем были его предки до Падения Империи, но, думаю, мои работали где-то на южных оловянных рудниках.
Но ни один из этих портретов не выдавал столь скромного происхождения модели. Здесь были исполненные чувства собственного достоинства мужчины в старинных камзолах, которые просто лопались от самодовольства; встречались и другие — еще более энергичные, с кокетливыми локонами, их костюмы пестрели разрезами и лентами; влюбленные молодые женщины были изображены в бархатных платьях с открытыми плечами и осиными талиями; а один маленький сероглазый мальчик очень походил на самого Родарика, хотя по покрою его одежды и длине распущенных волос можно было догадаться, что портрет пылился здесь уже не одно столетие.
Затем они покинули галерею и вышли в длинный коридор, где король предложил ей обратить внимание на самые изысканные диковинки, которыми славился Волари: заспиртованных тритонов, лягушек, ящериц и змей, мельницу в бутылке, которая двигалась без ветра, воды или пружин, высушенного василиска, ожерелье из слез и огромные прапрадедушкины часы, которые возвышались (Лили пришлось сильно запрокинуть голову) на целых два этажа в лестничном колодце.
Поднявшись по этой самой лестнице, Лили и король наконец достигли коридора перед Сокровищницей. Два гвардейца в коричневой с золотом форме застыли в напряженном внимании перед массивной дверью. При приближении Родарика они четко отдали честь и отступили в стороны.
Король засунул руку в карман своего камзола. Когда он вытащил ее обратно, в сумраке коридора что-то блеснуло. Это был большой и богато украшенный серебряный ключ. Король вставил его в замок. Когда тяжелая дубовая дверь с пятью стальными засовами медленно отворилась, Родарик отправил одного из стражников зажечь свечи, а потом пригласил Лили следовать за ним.
Войдя, Лили оглянулась с восхищением и восторгом. Там было столько красок, столько удивительных картин — как будто она попала в маленькую Вселенную, миниатюрный, причудливо раскрашенный Космос.
Стены украшали аллегорические фрески, изображавшие времена года, стихии, науки и искусства. Древние боги и богини резвились над головой в безоблачном и невероятно голубом небе, пока золотые колесницы Солнца, Луны и тринадцати планет гонялись друг за другом бесконечными кругами по расписному небосводу. Под ногами Лили выложенный прекрасной мозаикой пол изображал глубины океана, наполненного светящимися рыбами, разноцветными водорослями и глубоководными чудовищами, которые широко разевали свои ужасные пасти.
В двух шагах от нее Родарик дотронулся до невидимой пружины в раскрашенной стене. Панель отъехала в сторону, и за ней оказался потайной шкаф.
— Как вы сейчас увидите, — сказал король, проходя еще несколько шагов и открывая еще одну секцию стены, — каждый из представленных здесь объектов представляет собой шедевр, созданный мастерами самых разных искусств: металлургии, гранения и гравировки, механики, переплетного дела…— Он открыл еще одну дверцу, и еще, и еще.
Хранившиеся на бархатных подушечках внутри этих шкафов Сокровища Короны ослепили Лили блеском серебра и золота, разноцветными огнями драгоценных камней.
Родарик наблюдал за ее реакцией с легкой улыбкой.
— Да, это чудовищная коллекция, плод тщеславия и алчности. Но вы не должны забывать, что моя семья собирала эти вещицы полтора тысячелетия.
— Но, по-моему, они восхитительны, — пробормотала Лили, несмотря на все усилия, не сумев сдержать восхищения и тонкой работой, и дорогими материалами. — Хотя мне, наверное, было бы неловко, если бы все это принадлежало мне.
— К счастью, очень немногое из этого действительно принадлежит мне, а это частично избавляет меня от неловкости. Я всего лишь хранитель, большая часть этой коллекции по праву принадлежит моим наследникам и народу Маунтфалькона.
Прогуливаясь по комнате, Лили кожей почувствовала вибрацию. Это силовые течения, привлеченные за те долгие столетия, что гоблинский артефакт находился здесь. А теперь, когда Машины Хаоса уже не было, эффект постепенно рассеется, потому что магнетические лучи будут притянуты в новое место, но пока что они все еще оставались очень сильны, по крайней мере для такого чувствительного к ним человека, как Лили.
— Сфера Маунтфалькона, — сказал король, открывая один из шкафов и доставая маленький золотой глобус размером с яблоко. Небольшие драгоценные камушки поблескивали на полюсах и вдоль экватора.
И хотя Лили знала, что Сфера Маунтфалькона — это только приманка, ей сейчас трудно было в это
