– Да, – Джина была сильно расстроена.
Ей было стыдно перед матерью, что не ей первой она объявила о своем счастье.
– Прекрасно, увидимся в школе.
– Да.
– Желаю хорошо провести вечер. Приходите завтра вдвоем ко мне, мы откроем бутылочку шампанского, – Фрэнки поцеловала Джину и направилась к двери.
Публика начала расходиться. Джина тронула Мэтью за плечо.
– Я нигде не вижу матери. Я беспокоюсь.
– Наверное, она просто устала и сбежала домой, не желая тебя беспокоить. К тому же, она здесь никого не знает.
– Мэтью, она моя мать, и мы только что объявили о помолвке. Почему она даже не подошла попрощаться?
– Не знаю.
Она почувствовала нотки раздражения в его голосе.
– С ней все будет нормально. Пожалуйста, расслабься и радуйся этому вечеру.
– Извини, но я поеду домой. Хочу убедиться, что с ней все в порядке. Встретимся дома.
Мэтью вздохнул.
– О'кей, Джина, как хочешь. Встретимся позже.
Он выглядел раздосадованным, но достал из кармана джинсов пятифунтовую бумажку.
– Возьми такси. Не могу же я позволить своей будущей жене – без пяти минут звезде, ехать вместе со всеми на метро.
– Я вернусь очень быстро, – она поцеловала его, выскочила на улицу и поймала такси.
Джина поднялась по темной лестнице. Она вздохнула с облегчением, когда увидела полоску света, пробивавшуюся из-под кухонной двери, открыла дверь и замерла, увидев мать.
Джойс все еще сидела в пальто. В одной руке она держала стакан с какой-то жидкостью, подозрительно напоминающей по цвету шерри. В другой руке – наполовину пустая бутылка.
– Мама, с тобой все нормально? Что случилось? – она с тревогой обняла мать за плечи.
– Не трогай меня! – срывающимся голосом крикнула Джойс и оттолкнула Джину.
Она поднесла стакан к губам дрожащей рукой и в два глотка осушила его. Джина посмотрела на ее остекленевшие глаза. Мать была пьяна.
– Как ты могла, Джина, как ты могла? Разве ты не понимаешь, что натворила?
– Мама, я…
– Ты, маленькая шлюха. Ты уже спала с ним? Да?
Джина забилась в угол кухни, когда Джойс встала и, шатаясь, подошла к ней.
– Ты маленькая потаскушка, ты спала с этим актеришкой-ублюдком. Это написано на твоем лице, ты, глупая маленькая корова.
Слезы потекли по щекам Джины, когда голос матери сорвался на крик.
– Ты беременна, Джина? Я спрашиваю, ты беременна? Ответь, черт возьми!
– Нет, мама, нет. Ты не понимаешь, я и Мэтью…
– Не понимаю? Ха-ха! – Джойс дрожащей рукой подняла бутылку, и Джине показалось, что она сейчас ударит ее. Но Джойс только опять налила стакан.
– Я не понимаю! – язык у нее заплетался. – Я скажу тебе кое-что, мисс Джина Шорт или Шоу, или каким еще нелепым именем ты себя называешь. Ты не знаешь ничего, что я пережила ради тебя. Ничего! – ее слова были, как пощечина. – Как ты мне отплатила? Ты спишь с низким, подлым актеришкой, который думает, что Бог наградил его даром сводить всех женщин с ума. И ты веришь в его любовь? Ты глупая дура. Он ублюдок и бросит тебя так же, как бросили меня, с кучей воспоминаний, и все.
Джойс плюхнулась на стул.
– Тебе только двадцать лет, Джина. Ты еще ребенок. Что ты знаешь о любви? Я сейчас скажу тебе. Если ты выйдешь за него, я тебя больше не хочу видеть!
Джина смотрела на горящее лицо матери.
– Пожалуйста, не говори так, мама. Ты ведь совсем не знаешь Мэтью, а я знаю, он любит меня, – слезы ручьем потекли из глаз Джины.
– Любовь, ха-ха! Посмотри, что твоя любовь сделала со мной. Убирайся и выходи за своего Очаровательного Принца и никогда больше не появляйся в моем доме.
– Мама, ты несправедлива ко мне. Я не хочу уходить от тебя вот так. Мы сможем поговорить с тобой, когда ты успокоишься?
– Я спокойна, и совершенно точно знаю, что говорю. Я хочу, чтобы ты ушла отсюда. Уходи, уходи, потаскуха. Думаешь, секс сделает твоего дружка верным и счастливым? Твой отец был настоящим подонком. Они все одинаковые подонки, эгоистичные подонки! – она встала, держась за стол, чтобы поддержать свое шатающееся тело.
