— А Бен, он знал об этом? Поэтому вы приехали к нему той ночью?
Данте кивнул:
— Он сказал, что какие-то неизвестные люди договорились с ним о производстве и распространении этого наркотика. Но мы подозреваем, что это были Отверженные.
— А где сейчас Бен?
— Не знаю, но намерен это выяснить.
Данте сказал это так холодно и жестко, что Тесс начала беспокоиться за Бена.
— Те парни, Отверженные… которые… напали на меня, они что-то искали в квартире Бена.
— Да. Вероятно, искали его, хотя мы в этом не уверены.
— Кажется, я знаю, что они хотели там найти.
— Откуда? — Данте нахмурился.
— Где мой жакет? — Тесс окинула взглядом спальню, но своей одежды не увидела. На ее теле, укрытом простыней, было лишь нижнее белье. — В моей клинике, в одной из смотровых, Бен кое-что спрятал. Флэшку.
— Что на ней?
— Не знаю. Я не успела посмотреть. Она в кармане жакета…
— Черт. — Данте поднялся. — Я скоро вернусь. Ты побудешь одна несколько минут?
Тесс кивнула, она пыталась осмыслить все, что с ней случилось и что она услышала от Данте, — невероятное, неправдоподобное, что перевернуло ее представления о, казалось бы, хорошо знакомом ей мире.
— Данте?
— Да?
— Спасибо за то… что спас меня.
В его глазах цвета виски мелькнуло нечто, смягчившее суровые черты лица. Данте подошел к кровати, положил руку ей на затылок и развернул к себе. Его поцелуй был сладким и нежным.
— Веди себя хорошо, ангел, я скоро вернусь.
Элиза оперлась рукой о стену коридора, ноги у нее подкашивались. Другую руку она прижала к животу, пытаясь справиться с жестоким приступом тошноты.
Элиза вышла из технической лаборатории в состоянии шока, в смятении помчалась прочь по лабиринту коридоров и теперь совершенно не представляла, где находится. Но знала, что нужно побыстрее выбраться отсюда.
Однако как убежать от того, что она увидела?
Стерлинг предупреждал, что сделанная через спутник видеозапись малоприятна. И Элиза думала, что готова к этому. Но смотреть на то, как ее сын в компании Отверженных раздирает человека, оказалось выше ее сил. Этот чудовищный, леденящий душу кошмар будет преследовать ее до конца дней.
Прислонившись спиной к стене, Элиза медленно сползла на пол. Она не могла больше сдерживать рыдания. К боли примешивалось чувство вины. Она не смогла уберечь Кэмдена. Она слишком верила, что он добрый и сильный мальчик, и упустила из виду его природную слабость — склонность к тому омерзительному, что с ним приключилось.
Ее сын не может быть тем кровожадным чудовищем, которое она только что видела на экране компьютера. Он, должно быть, где-то прячется, и его еще можно спасти. Он по-прежнему добрый и веселый мальчик.
— С тобой все в порядке?
Низкий мужской голос заставил Элизу вздрогнуть, она подняла заплаканное лицо. Сквозь небрежно свисавшие пряди волос на нее смотрели зеленые глаза того самого вампира, который сегодня вечером держал ее железной хваткой, когда она пыталась помочь Стерлингу.
— Ты ранена? — спросил он Элизу, продолжавшую беспомощно сидеть на полу.
С непроницаемым лицом он подошел к ней. На нем были свободные джинсы и полностью расстегнутая белая рубашка, обнажавшая мускулистый торс. От низа живота до плеч тянулись восхитительные дермаглифы. По их сложному рисунку и интенсивному цвету легко было догадаться, что этот воин принадлежит к первому поколению Рода, а значит, является одним из самых агрессивных и сильных вампиров расы. П1 осталось совсем немного, и за долгие годы жизни в Темной Гавани Элиза впервые видела одного из них.
— Я — Тиган, — сказал вампир и протянул руку, чтобы помочь ей встать.
Элиза колебалась. Несколько часов назад эти крепкие руки держали ее за плечи и талию, и после она еще долго ощущала на себе жар его прикосновений, будто на теле остались легкие ожоги.
Ухватившись за стену, Элиза поднялась и вытерла мокрое от слез лицо.
— Элиза, — вежливо кивнула она. — Я невестка Стерлинга.
— Недавно овдовела? — спросил Тиган, чуть склонив голову набок и пронзительно глядя на нее, словно проникая в каждую клеточку тела.
— Пять лет назад, — ответила Элиза, теребя край алого пояса.
— Все еще скорбишь?
— Я до сих пор люблю его.
— Сочувствую, — сказал Тиган совершенно ровным тоном, с таким же бесстрастным лицом, как и прежде. — И сочувствую, что ты потеряла сына.
Элиза опустила глаза, она еще не была готова принимать соболезнования, по-прежнему надеясь, что Кэмдена можно вернуть.
— В этом нет твоей вины. Не ты сделала его таким. И ты не могла его остановить.
— Что? — ошеломленно пробормотала Элиза. Некоторые П1 обладали даром читать мысли, но она не почувствовала со стороны Тигана никакого вторжения в свое сознание. Только очень слабые люди не замечали этого. — Откуда ты?..
Она догадалась раньше, чем успела закончить вопрос. Вот почему она почувствовала странное смятение в тот момент, когда он схватил ее. Вот почему после так долго ощущала жар его рук. Он прочел ее как книгу, раздел донага помимо ее воли.
— Прости, — сказал Тиган, — но это происходит непроизвольно, я не могу это контролировать.
Элиза слабо улыбнулась, преодолевая замешательство. Она отлично понимала, что значит жить с подобным проклятием. Она сама превратилась в узницу Темной Гавани, потому что за ее пределами не могла выносить обрушивавшийся шквал негативных людских мыслей.
Но, несмотря на схожую беду, она не почувствовала себя комфортнее в обществе этого воина. Мысли о Кэмдене, о том, что он делает на улицах города, превратившись в Отверженного, заставляли ее искать уединения.
— Мне нужно идти, — сказала Элиза, обращаясь скорее к самой себе, нежели к Тигану. — Я должна… мне нужно выбраться отсюда. Я больше не могу здесь оставаться.
— Ты хочешь вернуться домой?
Элиза пожала плечами, затем кивнула, совершенно не понимая, чего она на самом деле хочет.
— Куда угодно, лишь бы подальше, — прошептала она.
Моментально приблизившись, так что Элиза не ощутила даже колебаний воздуха, Тиган сказал:
— Я отвезу тебя.
— Нет, нет, я не это имела в виду…
Она повернула голову в сторону лаборатории, раздумывая, не следует ли разыскать Стерлинга. Элиза совершенно не была уверена, что ей стоит находиться в обществе этого воина, а уж тем более куда-либо ехать с ним.
— Ты боишься, что я укушу тебя, Элиза? — лениво спросил Тиган. Уголки его чувственных губ насмешливо изогнулись — первый признак наличия у него каких-либо эмоций.
— Уже поздно, — сказала она, пытаясь найти повод, чтобы вежливо отказаться. — Скоро рассвет.
Я не хочу, чтобы ты рисковал попасть под солнечные лучи.
— В таком случае я прибавлю скорость. — Улыбка Тигана не оставляла сомнений в том, что ему
