Татьяна открыла дверь, ведущую в небольшой коридорчик. Дверь заскрипела еще сильнее, чем половицы. Мы не смогли подсчитать, сколько было дверей: не могли зажечь свет, так как вообще не были уверены, есть он тут или как, и не решались включить фонарик.
— Ты слышал? — раздалось из-за одной из дверей — прямо напротив той, где мы стояли. — Опять! Надо звать деда. И тачка приехала. Мы же слышали в натуре: кого-то из пацанов принесло. Пусть проверят дом. Может, сюда зверь какой забрался в натуре?
— Да, медведь-шатун, — хмыкнул второй голос совершенно спокойно. Ходит тут осторожненько, чтобы мы не психовали, в натуре. Или змейки твои любимые приползли. Так ты им понравился, что они за тобой из Питера побежали.
Соскучились, бля буду.
— Слушай, заткнись, а? Накаркаешь ведь.
Татьяна на цыпочках сделала шаг к двери, за которой томились мальчики, и тут мы заметили, что она закрыта неплотно, поэтому мы и слышали голоса так отчетливо. Комнату парней заливал лунный свет, поэтому она предстала перед нами, можно сказать, во всей красе. Но долго рассматривать ее нам было некогда. Я быстро заглянула внутрь через Татьянино плечо и различила два лежащих на полу тела. А соседка уже подталкивала кота к юношам. Я наклонилась, почесала кота за ухом и тоже попыталась показать ему направление следования. Татьяна сделала шаг назад, уступая мне место поближе. Я держала фотоаппарат наготове.
Оба парня лежали спиной к двери. По всей вероятности, один демонстративно отвернулся от другого. Потом мой взгляд метнулся правее, и я поняла, что они не могут особо менять положения: по одной руке у каждого было приковано к двум ножкам большого шкафа. Видимо, сами парни не могли освободиться, иначе явно не лежали бы тут.
Кстати, а почему их не в моем любимом сарае держат? Или там место только для почетных пленников — банкиров, бизнесменов и женщин? А простых братков по старым домам распределяют? Поэтому их и не сносят?
Но додумать мысль мне не удалось: из дырки в полу рядом с ближайшим к нам с Татьяной парнем, который боялся змей, выбралась маленькая мышка.
Такого дикого вопля мне не доводилось слышать ни разу в жизни. Или ему просто стало щекотно? Мышка хвостиком защекотала? Или маленькими лапками пробежалась по большому, но очень чувствительному телу? А потом телу стало больно — кот ведь тоже заметил мышь и прыгнул за ней, приземлившись аккурат на мужское достоинство парня. Парень вскочил как ошпаренный, причем с такой силой дернул рукой, что ножка отделилась от шкафа и повисла на его руке вместе с наручником. Но на этом парень не успокоился и рванул к закрытому окну, выбил его телом, продолжая истошно вопить, и понесся куда-то в ночь. В домах, стоящих у озера, залаяли собаки. «Вот это лишнее», — подумала я, быстро делая пару кадров и отпрыгивая назад, чтобы нас не заметил второй молодец.
Но он только на словах был смелым. А как дошло до дела, так закрыл глазки и рухнул на пол. Шкаф с оторванной ножкой немного потрещал, но не развалился.
Татьяна, шепнув мне: «Мотаем!», первой помчалась к окну, через которое мы влезали в дом.
Я спрыгнула на землю вслед за ней, окно мы прикрыли, после чего рванули к дому, в котором прятались изначально. Уходить пока не стали: было интересно, чем дело кончится. Конечно, нас могли и обнаружить, но что нам сделают?
А в добротных домах проснулся народ. Сбежавший молодец больше не орал, и мы с Татьяной вообще не представляли, где он успокоился.
Лежит, наверное, где-нибудь без сознания.
Поскольку звуки в ночи разносились прекрасно, мы вскоре услышали два старческих голоса — дедка и бабули — и два молодых. Они не могли понять, что случилось, как «этот» мог снять наручник и куда он вообще понесся. Значит, пока не нашли?
Компания приблизилась к дому, который мы покинули, послышался лязг снимаемого замка, дед с бабкой вошли внутрь, а вот у Вити случилась незадача: нога попала в дырку, которую мы с Татьяной видели на крыльце. О постигшем его несчастье Витя поспешил оповестить всю округу, причем не менее громко, чем только что орал несчастный друг братьев наших меньших.
Но Витя ногу не сломал, его приятель помог ему ее вытащить, сам проявлял осторожность — и, наконец, все четверо оказались в доме. Теперь до нас доносился лишь приглушенный гул голосов. Через несколько минут компания дом покинула, прихватив и терявшего остатки мозгов парня. Он не переставая говорил про змей.
Он что, мышь за змею принял? Или кота? Обоих? Или у него теперь такая фобия будет? Везде змеи мерещиться станут?
— Да не водятся у нас тут змеи, — повторял дедок. — Отродясь их в этих местах не было.
Я тут сколько лет живу — ни одна в мой дом не заползала.
— Это в ваш! — ответил парень. — А тут дом пустой стоит сколько лет. Вот и поселилась гадина. Гадом буду, слышал, как она скрипела по половицам. А потом дверь открыла в натуре.
— Ты, мил человек, сам-то хоть себя слушаешь? — застрекотал дедок. Змея дверь открыла. Силов-то у змеи таких нет, чтобы двери открывать.
— А если большая? — вдруг спросил Витька. — Я помню, в Индонезии видел такую огромную змеищу… Она бы могла.
— Витя! — воскликнул дедок. — Даже если сюда и добралась какая-то лесная змейка, то уж точно не питон! — Потом дедок, по всей вероятности, обратился к парню в наручниках:
— Но ты, мил человек, не переживай. Ладно уж, вернем тебя в сарай. Девушка была против, но ничего не попишешь. Придется ей потерпеть.
Туда змея точно заползти не может. Я тот сарай сам строил, досочка к досочке. Ни одна змеюка не проникнет.
— Слушайте, чего вы нас со Слоном тут держите, в натуре? Берите шефа, и пусть он тут сидит, сколько влезет. Мы-то тут при чем, в натуре?! Вечно нам отдуваться приходится!
— Мил человек, мы люди подневольные, ты же знаешь. Как и ты. Ведено держим. И ведь, согласись, у нас не так плохо? Вот змея приползла — тут же переводим в другое место. Кормим тебя хорошо. Вон Витя сегодня рассказывал: человеку одному мой медок так понравился, что он денег прислал. Вить, расскажи теперь ему.
И девушке-журналистке понравилось. Она для себя просила. И мне, старику, приятно. Она о нас с бабкой так тепло в газете написала. Я теперь эту газету в красном углу держать буду.
— Бля буду, эта журналюга и принесла сюда змею! — завопил пленник на всю округу. — Она их на нас напустила.
— Ты, мил человек, хоть думай, чего несешь, — аж обиделся дедок.
— Да, Костолом, ты уж загнул, — подтвердил Витя. — И вообще, Юльку сюда без сознания везли, а обратно — с завязанными глазами.
И зачем бы она сюда поперлась? Она про это место уже статью наваляла. Ей здесь больше делать нечего. Не про тебя же ей писать в натуре?
После этого мы какое-то время разговоров не слышали: компания закрылась в помещении.
Затем начались женские вопли, доносящиеся изнутри этого самого строения — видимо, моего любимого сарая.
— Кого это они тут держат? — спросила Татьяна.
Я пожала плечами, и у меня тут же появилась мысль: освободить девушку, кем бы она ни была. Братки пусть потомятся в неволе, им полезно, в городе спокойнее будет, но какую женщину эта компания прихватила на этот раз?
Внезапно я застыла на месте.
— Ты чего? — тут же отреагировала Татьяна, почувствовав, как я напряглась.
— Это, наверное, Любаша. Ну та, из гостиницы. Или даже Варя. Или кто-то из девочек…
Надо освобождать.
— Любашу навряд ли назвали бы девушкой, — заметила соседка.
Я согласилась. Значит, скорее всего. Варя.
