— С Эгилом?
— С ним тоже.
— В обнимку? Так?
Марис обхватил ее за талию рукой, в которой еще была зажата ложка. С громким лаем и визгом между ними кинулся Тобик.
— Видишь, он… Тобик, хи-хи-хи, не любит… Когда мы с Зайгой так возьмемся, хи-хи, он всегда… подбежит и скулит как сумасшедший.
Альвина оглянулась.
— Сколько же сейчас на часах?
— Скоро двенадцать, — отозвалась Вия.
— И тебе не стыдно спать по сю пору?
Вия взглянула на мать с удивлением.
— Почему стыдно? Я ни у кого ничего не украла. Это во-первых. Во-вторых, сегодня воскресенье, в- третьих…
— Опять, наверно, заявилась ночью, где ж тебя, гулену, дождаться.
— Какое там ночью, уже светало! — откровенно призналась Вия и восторженно продолжала: — Был эстрадный оркестр из «Победы», так я вам скажу — это класс! Не хуже РЭО, честное слово. Познакомилась с мировым парнишкой. Шофер из Цесиса. Начальство возит. Приехал погостить в Малмейстары — Пупам родней доводится. Родня ли, не родня — мне что за дело. Занимается самбо. Черный как черт, белая битловка. А Эгил, ха-ха, прямо позеленел от ревности!
— Ну и… куда же ты катишься?
— А куда мне катиться, мама? — пожала плечами Вия. — Артистки из меня не получилось, а в остальном… — Хорошо выспавшаяся, веселая и довольная, она вовсе не желала ссориться.
Альвина хотела еще что-то сказать, но только вздохнула: говори не говори — какой толк.
— Может быть, пойдем искупаемся? — налакомившись, предложила Вия. Все равно без хлеба и чая какая это еда, одно баловство, еще мутить будет. — Такой день хороший, а вы запряглись…
— Пойдем, Вия! — радостно вскрикнул Марис, уцепившись за ее рукав.
— Лаура!
— Не сманивай ее у меня! — заругалась Альвина. — Надо разлить по банкам, пока горячее.
Вия смотрела на склоненную спину золовки, на острые, выпирающие под платьем лопатки.
— Ну пойдем, Лаура! Вода в озере, наверно, как парное молоко, солнце печет…
Лаура бросила короткий взгляд в открытую дверь, словно удивляясь, что не заметила, хмурый сегодня день или погожий.
— Огурцы в полдень полить надо. Пожелтели вон, — добавила Альвина.
— Если этим чахлым огурцам не помог позавчерашний ливень, так поливка им все равно что мертвому припарки.
— И капусту тоже…
— Осенью в колхозе по пяти копеек купим.
— Уж если за капусту деньги выбрасывать…
— Всего пять копеек кило, мама!
— Тут пять, там пять, где-то еще пять — и рубля нету. Если бы мы сами не растили огурцы, капусту, картошку и поросенка…
— Свинья да капуста, худые ботинки… — сказала Вия, глядя на склоненную спину Лауры.
А Марис, торопя ее, нетерпеливо ныл и зудел, как комар:
— Вия, ну пойдем, Ви-и-ия!
— Где у нас пластмассовые крышки, мама? — рассеянно спросила Лаура.
— В столе, в ящике, — ответила Альвина.
— …смотришь — и отпуск прошел, лето прошло… и жизнь прошла, — продолжала Вия, хотя никто ее не слушал.
— Ви-и-ия, ну пошли! — не отставал Марис.
Она посидела молча, потом вошла к Зайге, и немного погодя они вышли на кухню вместе.
— Стена с той стороны прямо раскаленная. И как только ребенок терпел, как не задохнулся!
Зайга повела вокруг сияющим взглядом, радуясь, что наконец выбралась из заточения. За время болезни девочка совсем побледнела; длинноногая, в желтом платьице, она походила на тонкую восковую свечку.
— Зайга, ты хочешь? — Марис кивком показал на блюдце с остатками варенья.
Бросив на блюдце мимолетный взгляд, девочка отказалась.
— Ничего не ест! — удивился Марис. — Еще возьмет в один прекрасный день и окочурится.
Вия засмеялась.
— Что ты зубы скалишь! — с осуждением бросила Альвина. — А ты болтаешь не знаешь чего! Еще беду накличешь.
— Какую беду! — махнула рукой Вия. — Девчонка на ноги встала. (Зайга ей улыбнулась.) Пойдем на озеро?
— Да, тетя! — горячо откликнулась девочка.
— Смотри не простуди ее. Давно ли с постели встала.
— Сейчас градусов двадцать пять, не меньше. Почти без ветра. Мечта!
— Это из окна глядеть только…
Вия опять прыснула.
— Стоит дойти хоть до уборной, сама увидишь. Лаура, я иду за купальниками, полотенцами, и мы втроем будем внизу тебя ждать.
— Меня? — переспросила Лаура, будто ничего не слыхала, и вдруг повеселела. — Хорошо бы выкупаться после такой жары. Вот разолью остатки…
Воскресенье действительно выдалось яркое, солнечное. Еще не запылившаяся после дождя зелень выглядела по-летнему свежей, и редкие пожелтевшие листья в кронах деревьев казались признаком скорее недавней засухи, чем близкой осени. Изредка над озером пробегал легкий ветерок, отчего вода серебрилась искрами. Звонкий воздух доносил с того берега обычный для воскресенья визг купальщиков. Там, насколько можно было разглядеть, стояло несколько легковых машин, подогнанных к самой воде.
— Кишмя кишит! — сказала Вия скорее радостно, чем сварливо. — Правильно я сделала, что взяла купальники. Нудистам сегодня хода нет, — прибавила она; как раз в этот момент вдали показалась лодка, темная на искристой поверхности воды, словно большая хлебная корка.
— Что это за ну… за нуди..? — тотчас подхватил Марис.
— Нудист — это голый человек.
— Так в бане я тоже… ну как его?..
— Нудист.
— …нудист, а?
Но Вия не успела ответить.
Мальчик вдруг отпустил ее руку, стремглав сорвался по косогору, и только тут она разглядела, что лодка на озере — их собственная плоскодонка.
— Ру-удольф!
Зайга тоже сделала несколько шагов, но потом застеснялась и вернулась к Вие. А мальчик, добежав до берега, вскарабкался на мостки, что есть силы замахал рукой и, качаясь на шатких досках, едва не потерял равновесия.
— Рудольф! Рудольф! Рудольф!
Тот помахал Марису и стал править к мосткам. Вия с Зайгой подошли к берегу одновременно с лодкой.
— Здравствуйте! Приятно видеть, что мои пациенты все на ногах! — втянув весла, приветствовал их Рудольф.
Мальчик спрыгнул в лодку и бухнулся на настил.
