— Дай мне погрести!
— А ты умеешь?
— Не знаю.
— Вот попробую, тогда узнаю, так, что ли? — засмеялся Рудольф. — Давай подождем дам.
Марис повел взглядом — где же эти дамы, про которых говорит Рудольф?
— Мы можем предложить вам свои услуги! — крикнул Вии Рудольф.
— В каком смысле? — не сразу сообразила Вия.
— Пока — только покатать на лодке.
— Пока… Вы не слишком застенчивы.
Она обнажила мелкие белые зубы в широкой улыбке и сняла босоножки.
— Иди, Зайга, по мосткам, не замочи ноги, — войдя в воду, сказала Вия, — я тебя подсажу.
— Мы должны подождать маму, — вспомнила девочка и в конце мостков остановилась.
— Мы далеко не поедем. Тут только, — сказала Вия, бредя к лодке. — Когда мама будет спускаться, мы ее увидим и кликнем. Куда мне садиться?
— Если действительно будет грести Марис…
— Да, да! — закричал мальчик.
— …то вам придется идти на нос. А мы с Зайгой как самые тяжелые (девочка бросила на него робкий и в то же время лукавый взгляд) займем место на корме. Давай, Марис, берись за весла. Не так сел, наоборот! Куда же ты грести будешь, в гору, что ли, в Томарини?
Сперва посмеявшись вволю, мальчик перекинул ноги на другую сторону скамьи и взялся за весла. Но плоскодонка не двинулась с места.
— Подожди, оттолкнемся!
Упершись в мостки, Рудольф с силой толкнулся; лодка тронулась и по инерции какое-то время скользила — к радости Мариса, который усердно молотил по воде веслами.
— Ура-а! Едет!
— Не обливай меня! — защищаясь от брызг, вопила Вия. — У меня уже весь бок мокрый. Вы, доктор, нарочно меня сюда посадили, чтобы… Ай, Марис, ну, что это такое!
Несмотря на отчаянные усилия гребца, лодка больше переваливалась с боку на бок, чем продвигалась вперед.
— Подожди, — развеселившись, сказал Рудольф, — так дело не пойдет.
— Пойдет, пойдет! — уверял Марис.
— Ха-ха-ха!
Несколько капель воды попало и ему на рубашку.
— На, Зайга, мою кофту. Накинь на плечи.
— Мне, дядя, не холодно.
— Возьми! И запахнись вот так. Подожди, Марис, остановись на минутку!
Мальчик провел ладонью по лбу, огляделся и, точно проснувшись, сделал открытие:
— Как мало мы отъехали!
— Что, нелегкая работа у гондольера?
По своему обыкновению, Марис тотчас спросил:
— А кто это такой?
— Гондольер? Он делает примерно то же, что делаешь сейчас ты.
Поразмыслив, мальчик на всякий случай сказала
— Так зачем же сразу ругаться?
Воспользовавшись передышкой, Вия отряхивала мокрое платье, но без особого успеха: ведь это не шерсть, с которой капли скатываются, шелк есть шелк; мокрый, он сразу неприятно облепил бедро. Она расстегнула, сняла платье и осталась в цветастом купальном костюме.
— Ну, еще будешь пробовать или меня пустишь? — спросил мальчика Рудольф.
— Я сам!
— Тогда давай потихоньку-полегоньку, с умом.
Марис громко хихикнул.
— Что ты смеешься?
— Как же можно грести, хи-хи, с умом?
— Сейчас увидишь. Наклонись немножко вперед. Руки… руки держи вместе. Так! А теперь весла медленно опускай в воду… Спокойно! Куда ты торопишься? Не тяжело?
— Не-е.
— Так, так, так… Теперь еще раз! Видишь, едем.
— Хи-хи, пошла!
— Когда устанешь, ты…
— Ого, вот это да!
Весла погружались в воду не вместе, одно раньше, другое позже, иногда выскакивали из уключин, вздымая брызги («Ай, Марис, ты опять!»), и все-таки теперь, хоть и враскачку, хоть и вразвалку, это было движение вперед.
— Ну, довольно, — после пяти-шести взмахов сказал Рудольф. — Теперь пусти меня!
— Я хочу показать маме! — закричал Марис. — Ма-ма-а, ви-и-дишь?
Спустившись по косогору до половины, Лаура остановилась, в руке у нее что-то белело, наверное полотенце. Раздувая щеки, мальчик старался изо всех сил, но излишнее усердие не принесло успеха, скорее наоборот — без присмотра Рудольфа лодка стала вихляться как пьяная, от весел полетели брызги. Все — понятно, за исключением Мариса — махали Лауре. А она — странно! — постояв так немножко и не ответив на приветствия, повернулась, взошла на гору и скрылась из виду.
— Наверно, что-то забыла, — сказала Вия.
— Дай-ка весла мне, Марис, — строго сказал Рудольф, — и отправляйся на свое место…
Явно разочарованный тем, что не оценили его стараний, мальчик пересел на место Рудольфа рядом с Зайгой, и Рудольф в два счета подогнал лодку к мосткам.
Оба представителя сильного пола, оставшись в плавках, вошли в воду. Вия возвращалась из-за ольхового куста в голубом нейлоновом купальнике, неся в руках одежду.
— Теплая? — крикнула она издали.
— Да-а-а, — отозвался Марис, жестом приглашая следовать за ними. — Как молоко…
Осторожно ступила в озеро и Вия.
— Ну, не скажем, что кипяток, — вздрагивая, ответила она.
Зайга тихонько села на мостки и с завистью смотрела на купающихся. Ничего не говорила, не просилась и не хныкала — только смотрела. На плечах у нее все еще была серая вязаная кофта, которая защищала ее от брызг и которую она так и не догадалась положить на траву рядом с другими вещами Рудольфа.
Зайдя в воду по щиколотку, Рудольф обернулся и посмотрел на Томарини.
— Идем! — торопил его Марис и подергал за руку.
— Подожди немножко!
Вия заметила взгляд Рудольфа, удивилась:
— Что она так долго? — и тоже посмотрела на хутор.
Наверху не видно было ни души, труба дымиться перестала, — слава тебе господи, с этой ненормальной стряпней кончили.
— Может, сбегаешь, Зайга? Скажи, что мы заждались! — наконец попросила Вия.
— Сейчас.
Болтая рукавами кофты, девочка взбежала на гору и скоро возвратилась, за нею весело трусил Тобик.
— Где мама?
— Мама… — запыхавшись, выговорила Зайга, — мама не придет.
— Почему?
— Она огурцы поливает.
