Когда Лорен попыталась заговорить об этом позднее, на сей раз в присутствии Квинна и кое-кого из старейшин, ее одарили суровыми взглядами и велели отправляться в свою комнату отдыхать. Она, дескать, так исхудала, побледнела, а ведь ей нужно набраться сил перед предстоящей свадьбой. Мердок поговаривает о том, чтобы устроить венчание на следующей неделе.
— К чему ждать? — вопросил он вчера за ужином. Он сидел рядом с Лорен, но обращался не столько к ней, сколько ко всему клану. — Я и мои люди уже здесь. Само собой, я привез для венчания своего личного священника. Церемонию следует провести как можно скорее.
— Почему? — спросила Лорен. Она прекрасно понимала, как неуместно прозвучал этот вопрос, но поделать с собой ничего не могла.
— Почему? — повторил Мердок, и взгляд его голубых глаз наконец остановился на Лорен. Этот взгляд точно пригвоздил ее к месту. За любезной улыбкой лэрда таилось порицание. — Что ж, потому, быть может, что мне не терпится заполучить в жены самую прекрасную дочь Шотландии.
Эти слова вызвали в зале смех и веселые возгласы. Зазвенели кубки, дружный хор провозглашал одну здравицу за другой. Кажется, никто, кроме Лорен, не ощущал, какой леденящий холод исходит от человека, которому она предназначена в жены. Никто, кроме нее, не заметил, что в разговоре он никогда не смотрит прямо в глаза, что, хотя его руки загрубели от меча, как и надлежит рукам воина, речь его обманчиво гладка и складна, как у хитроумного крючкотвора.
«Да нет же, — говорила себе Лорен, — это глупости». Она просто пристрастна к этому человеку. В конце концов, Пэйтон Мердок пришел им на помощь и спас от викингов. Разве это не веское доказательство того, что он — достойный союзник?
И тут Мердок взял ее руку и стиснул с такой силой, что у Лорен едва слезы не брызнули из глаз. Она не дрогнула и не отвела взгляда, ничем не выдав своего негодования. Наконец он выпустил ее руку и отвернулся, словно Лорен и не существовало.
— Я, признаться, не ожидал увидеть на вашем берегу англичан, — сухо заметил Мердок, ни к кому особенно не обращаясь.
Никто и не спешил ответить на эти слова, хотя старейшины обменялись мрачными взглядами.
— В конце концов, вы же знали, что я вот-вот прибуду, — продолжал Мердок, отхлебнув вина. Теперь он говорил небрежно, как бы между прочим. — Мне кажется странным, что вы могли обратиться за помощью к нашим заклятым врагам — пускай даже для того, чтобы отразить набег викингов.
Джеймс был мрачен, как грозовая туча.
— Англичан мы не приглашали. Они появились на косе первыми. Да и викингов было слишком много.
Мердок ничего не сказал. Он рассматривал вино в своем кубке с таким видом, словно никогда не встречал зрелища увлекательней. Затем он вскинул голову и коротко, весело хохотнул:
— Зато теперь их осталось слишком мало, верно?
Зал отозвался смехом — радостным, хотя и несколько принужденным.
Лорен искоса, украдкой глянула на Ханну. Та замерла, не донеся куска до рта. В ее напряженном взгляде застыла та же тревога, которая охватила Лорен. Но неловкий момент миновал, и трапеза продолжалась так же приятно и непринужденно.
Ближе к концу ужина, когда Лорен поднялась, чтобы уйти, Мердок вдруг схватил ее за руку, притянул к себе, улыбаясь все той же деланой, ослепительной улыбкой.
— Не смей больше прилюдно сомневаться в моих словах! — процедил он едва слышно, но внятно.
Лорен резко обернулась к нему, не веря собственным ушам, но Мердок лишь кивнул, выпустил ее руку и тут же повернулся к сидевшему рядом Квинну.
Лорен безмолвно удалилась в свою комнату и там задумалась о том, что ей уготовила судьба: стать женой чванливого приверженца древних традиций, который не потерпит от нее возражений, пускай даже самых робких. Стать женой человека, который не моргнув глазом прибегнет к силе, чтобы укротить ее. Свидетельство тому — боль в левой руке, которую с такой силой сжимал Мердок. Лорен и представить не могла, как вытерпит такое обращение — и не день, не два, а всю свою жизнь.
Чтобы отвлечься от этих невеселых мыслей, она легла на постель и засмотрелась на звезды, мерцавшие за окном, погрузилась в их яркое отрешенное сияние, в бархатистую черноту ночного неба, подернутого голубоватой дымкой облаков.
Арион наверняка жив. Ей об этом, конечно, никто не сказал, а сама она не осмелилась спрашивать. Однако же Лорен не слышала, чтобы кто-нибудь в разговорах помянул о смерти графа Моргана. Все говорили лишь о битве на Черной Косе да о славной победе шотландцев. А об Арионе — ни слова.
Даже Ханна ничего не знала. Она лишь печально покачала головой, когда Лорен, сбежав ненадолго от занятых предсвадебными хлопотами женщин, шепотом спросила у нее, жив ли Арион. Если бы он умер, Ханна не стала бы молчать. Ханна никогда бы ей не солгала.
Но дело было не в слухах, сплетнях или надежде, которая, как известно, умирает последней, Лорен просто знала, что Арион жив, потому что чувствовала это. Нелепость, чушь — называйте как угодно, но она сердцем чувствовала, что он жив. Он остался на Шоте, в Элгайре. Его душа не зажглась новой звездочкой в том сияющем, прихотливом небесном узоре, который виден из ее окна.
«Я люблю тебя», — сказал Арион.
И сейчас она шепнула небесам свой ответ, который вечно будет парить среди звезд:
— И я тебя.
— А, Лорен, — бросил Пэйтон Мердок, даже не подняв глаз от бумаг, которые лежали перед ним на столе. — Будь добра, закрой дверь и сядь.
Лорен замешкалась в дверях покоев, отведенных ее жениху. Ее здесь ждали — и все же ей было не по себе.
Нынче утром ей сообщили, что Мердок желает видеть ее в своей комнате ровно в полдень. Поскольку именно в это время в замке была общая трапеза, Лорен заключила, что Мердок намерен поесть с ней вдвоем и обсудить предстоящую свадьбу или же ее будущие супружеские обязанности.
Эта мысль не слишком ее порадовала, но сегодня утром, доставая из шкатулки с драгоценностями кольцо Мердока, Лорен позволила себе провести пальцем по золотой фибуле со знаком ее клана. Это напомнило ей о гордости. Ее пальцы нащупали скрытый за обивкой шкатулки лоскут янтарно-золотого платья. И это придало ей отваги.
Сейчас она сразу увидела, что ошиблась: нигде не видно накрытого к завтраку стола. Среди бумаг стоит только одинокий кубок. Судя по всему, Мердок провел за бумагами все утро. Его каштановые волосы были заплетены в тугую аккуратную косичку, ни единая прядь не выбивалась на волю.
Он поднял голову, вопросительно и раздраженно глянул на Лорен:
— Ты что, оглохла? Я же сказал — сядь.
Она хотела огрызнуться, но прикусила язык и, войдя в комнату, плотно прикрыла за собой дверь. Выбрав кресло подальше от стола и его хозяина, Лорен села. Мердок с недовольным видом уставился на нее. Его брюзгливая гримаса вдруг напомнила Лорен коня, который у нее был в детстве, — несносного злюку.
Лорен опустила голову, крепко сжав губы, чтобы удержать неуместную улыбку.
— В будущем, — сказал Мердок, — я требую от тебя немедленного и беспрекословного подчинения.
Девушка вскинула голову, изумленная до глубины души.
— Я говорю это сейчас, — продолжал он, откинувшись в кресле, — чтобы потом между нами не было никаких недоразумений.
— Подчиняться? — переспросила она и, к ужасу своему, поняла, что вот-вот расхохочется.
— Да, — отрезал Мердок. — Когда я велю сесть — садись. Когда я велю стоять — стой. Таков простой закон, правящий жизнью супругов. Я требую, чтобы ты его исполняла.
— Что же это за закон? — осмелилась спросить Лорен.
— Закон божий и человеческий. Муж — глава и повелитель, жена покорно исполняет его волю.
— Но… — Лорен осеклась, так и не решившись возразить, и заметила, что Мердок не сводит с нее испытующего взгляда.
— Ты полностью подчинишься мне, — произнес он тем же ровным негромким тоном, что и вчера, когда едва не раздавил ей руку. — Ты меня поняла, Лорен?
