сияющие глаза Соланж, он понял, что поступил правильно.
Гранатовый темно-красный камень обрамляли мелкие жемчужины и золотые выпуклые лепестки. Оттененный белоснежным жемчугом, он загадочно мерцал в полумраке.
Она бережно коснулась золотой вещицы, потом взглянула на Дэймона, пораженная великолепием его подарка.
Ничего прекраснее Соланж видеть не приходилось.
Дэймон взял кольцо с ее ладони и надел на палец.
– Я купил его прошлой весной на ярмарке, когда ездил продавать шерсть, помнишь? Какой-то цыган торговал там золотом прямо с возка. Я выбрал лучшее из всего, что было.
Она молчала.
– Я очень хотел, чтоб тебе понравилось.
– Оно великолепно, – произнесла наконец Соланж.
Они вместе любовались кольцом и размышляли, что оно значит для них обоих. Соланж думала о том, что это прекрасное кольцо – символ любви к ней Дэймона, символ их будущего. Она с радостью принимала это будущее.
«Кольцо на ее руке смотрится так, будто она родилась с ним, – думал Дэймон. – Догадывается ли она, что вместе с ним я отдал ей мое сердце?»
Соланж соскользнула с ложа и встала на колени перед Дэймоном. Она опустила голову ему на грудь и прижалась к нему так тесно, как только могла.
– Я сегодня же поговорю с Генри, – сказал Дэймон, обнимая ее. – Скажу ему, что мы любим друг друга. Скажу, что мы собирались рассказать ему обо всем чуть позже. Он должен понять.
– Ему нужны земли, – грустно сказала Соланж, дыша ему в грудь. – Отец заявил, что брак с Редмондом объединит наши земли.
Оба они понимали, как это важно.
– Пусть берет мои земли, – сказал Дэймон яростно. – Пусть забирает их все!
– Дэймон, нет...
– Да! Но, надеюсь, он поймет, насколько лучше будет поселить там нас – чтобы мы работали для себя и него. Я бы отдавал ему часть урожая, скота, платил ему налог... все, что ему угодно.
Его готовность идти ради нее на любые жертвы поразила Соланж.
– Правда?
– Конечно. Я постараюсь убедить его. И потом, не настолько же он жесток, чтобы разлучить нас! Мы принадлежим друг другу, Соланж, и никто не в силах изменить этого.
– Я знаю, – отозвалась она. – Я всегда это знала.
В ее бездонных глазах Дэймон видел желание. Соланж влечет к нему та же сила, что и его к ней. Он поцеловал ее – раз, другой...
Сладкое колдовство вновь охватило их. Дэймон разжал объятия. Нет, не сейчас. Сначала надо во всем разобраться. Все решить... Но решать, увы, будет маркиз.
Дэймон понимал, как трудно будет убедить отца Соланж отдать дочь ему. Он также понимал, что даже в случае победы Редмонд потребует возмещения убытков, чтобы хоть как-то потешить свое униженное достоинство. Но что мог предложить ему Дэймон? Что могло быть равноценно женитьбе на дочери богатого и могущественного маркиза? Увы! Откупиться от графа Дэймону было нечем.
Он встал и поднял Соланж.
– Я провожу тебя в твои покои. Ты должна поспать хоть чуть-чуть. Никто не знает, что будет завтра.
Соланж похолодела от этих слов. Он будто прочитал ее мысли. И слова его сейчас звучали пророчеством.
Он повел ее к двери, нежно обнимая за талию. Соланж остановила его.
– Дэймон... Все будет хорошо, правда?
Дэймон погладил ее по щеке. Она была его надеждой. Его будущим. Всей его жизнью.
– Конечно, – сказал он. – Иначе и быть не может.
3
Утро выдалось ясное, солнечное, морозное. Зарывшись с головой под одеяло, Соланж пряталась от яркого утреннего света. Она любила поспать, и служанке приходилось каждое утро долго расталкивать ее, прежде чем принести традиционную чашку чая. Так было и сегодня.
– Стыд и позор, миледи, так поздно валяться в постели, особенно в такое утро! – Адара была в отменном настроении и даже посмеивалась.
Соланж протерла глаза.
– А что такого особенного в нынешнем утре? Старуха пощелкала языком.
– Как будто ты и вправду могла забыть об этом, маленькая соня! Священник, госпожа, уже в часовне. Он приехал еще до рассвета. Нынче день твоей свадьбы!
Воспоминания о вчерашних событиях с такой силой обрушились на Соланж разом, что она
