– А кто же, по-твоему, решил тем вечером напоить Годвина?
– А кто весь вечер лапал ту рыжую девицу с парой чудных...
– Господа! – рявкнул Дэймон. – Все вы постарались в этом деле на славу. Не стоит утомлять графиню излишними деталями.
– Нет-нет, милорд, мне интересно. Умоляю, друг мои, продолжайте, – сладким голосом обратилась Соланж к Роберту. – Стало быть, рыжая девица с парой чудных...
Роберт залился краской до корней светлых волос, Эйден тихо заржал. Даже Вреден явно смутился.
? Зубов, миледи, – вышел из положения Годвин. – нее были великолепные белые зубы.
Она понимающе усмехнулась.
– Хотела бы я познакомиться с этой женщиной.
– Это знакомство, миледи, доставило бы тебе не малое удовольствие, да вот беда – живет девица в Лондоне, далековато отсюда.
Глаза Соланж заискрились смехом.
– Какая жалость! Впрочем, когда-нибудь я, быть может, поеду ко двору и непременно отыщу эту примечательную даму. Можно ли сказать ей, друг мой, что прислал меня ты?
– Ни в коем случае, если только не хочешь, чтобы она вышвырнула тебя за дверь! – расхохотался Эйден, и все присоединились к нему.
Остаток дня прошел в такой же веселой дружеской болтовне. Правда, сама Соланж говорила мало. Больше слушала, радуясь возможности узнать о той жизни, которую Дэймон вел без нее все эти годы.
Было очевидно, что люди Дэймона необычайно преданы ему. А по тому веселому зубоскальству, что царило вокруг, было ясно и то, что они не столько слуги, сколько друзья. Он смеялся и перешучивался с ними, но, безусловно, именно он был вожаком этой стаи, и все решения всегда оставались за ним. «Ему подчиняются, потому что верят», – подумалось Соланж. Он был человеком действия. Он был вождем.
И он ничего не принимал на веру. Он внимательно изучал обстановку, осматривал каждую долину, каждый лесок. И остальные следовали его примеру. Это было со всем не похоже на отношения Редмонда с его дружиной. Его уважали, потому что боялись. С ним тягались силой лишь затем, чтобы еще больше польстить господину. Благодарение богу, больше никогда Соланж не придется слышать славословий в честь графа.
Настала ночь. Отряд расположился у подножия не большого холма. Воины быстро расседлали своих скакунов. Соланж устроила себе постель подле Иоланды, вежливо отказавшись от предложенных Годвином и Эйденом шкур. Она завернулась в плащ и почти мгновенно заснула.
Когда все затихли, Годвин завел с Дэймоном разговор о положении в Вульфхавене. Дэймон отвечал отрывисто, то и дело подбрасывая ветки в костер.
– Почему бы тебе не перенести ее поближе к огню? – поинтересовался Годвин, заметив, что Дэймон беспокойно смотрит на спящую Соланж. – Там она замерзнет.
– Ей это не понравится, – пробурчал Дэймон.
– Она не проснется, – настаивал Годвин.
Дэймон кинул очередную ветку в костер и подошел к Соланж. Она свернулась калачиком, подложив руку под голову вместо подушки. Под капюшоном на голове у нее по-прежнему был берет.
Дэймон осторожно опустился на колени и обеими руками поднял Соланж, стараясь двигаться плавно, чтобы случайным рывком не разбудить ее. Она даже не открыла глаз, только вздохнула и прижала голову к его груди. Дэймон поднес Соланж к огню и остановился в нерешительности, не в силах выпустить ее из своих рук.
– Что ж, милорд, пойду-ка я охранять наш лагерь, – тихо сказал Годвин. – Доброй ночи.
Он поднялся и неспешным шагом двинулся к границе лагеря.
Дэймон поглядел ему вслед, затем перевел взгляд на лицо Соланж, мирно спавшей в его объятиях, и направился к своему ложу из шкур. Этими шкурами он думал укрыть Соланж, когда она уснет, но сейчас, не разжимая объятий, он осторожно опустился вместе с ней на мягкое ложе. Попытался освободить руки – Соланж во сне что-то пробормотала и сердито нахмурилась, не открывая глаз. Он сделал вторую попытку – та же сердитая гримаска. Выхода не было. Если ее сейчас разбудить, она не скоро сможет заснуть. И Дэймон осторожно улегся рядом с Соланж, чтобы согреть ее. Чтобы защитить ее от нее самой.
Он лежал на боку, и ее теплая спина прижималась к его груди. Одну руку Дэймон подложил под ее голову, другой натянул на них обоих шкуры. Не открывая глаз, Соланж перехватила эту руку и крепко прижала к своей груди. И с губ ее сорвался еле слышный удовлетворенный вздох.
Соланж проснулась с чувством какой-то неясной потери. Она была укрыта шкурами, и, судя по всему, кто-то ночью перенес ее поближе к огню. Соланж была благодарна неведомому благодетелю, так как ночи стали очень холодными. И все-таки странно... Чего-то ей не хватало...
Было еще совсем рано. Рассвет окрасил золотисто-розовым вершины деревьев. В лесу, приветствуя новый день, перекликались дрозды.
Соланж села и потянулась. Воины сидели в отдалении на поваленном бревне и, негромко переговариваясь, грызли сухари. Увидев, что она проснулась, Дэймон поднялся и подошел к ней. Волосы его гладкими волнами па дали на плечи, обрамляя смуглое лицо. У Соланж вдруг перехватило дыхание – она вспомнила тот миг в Кале, когда Дэймон растирал ее руки. Сейчас он смотрел на Соланж испытующе, между бровей залегла тревожная складка.
Он молча протянул ей сухарь. Соланж поблагодарила.
?Как тебе спалось? – поинтересовался Дэймон.
?Очень хорошо, спасибо, – ответила она. В стылом утреннем воздухе дыхание срывалось с их губ облачками пара.
