закрываю глаза, не забывая при этом… получать копии видеозаписей, которые храню в надежном месте. Никогда не знаешь, что когда пригодится.
— И что это значит?
— На самом деле их вроде бы двое…
— Хорошо, я все понял, рассказывайте дальше.
— Они превысили свой кредитный лимит.
— На сколько?
— Изрядно. Мы вошли в зону красного кода. Красный код означает, что Банк в опасности, так как размеры взятых сверх лимита обязательств велики.
— Когда это началось?
— Трудно сказать, но, похоже, с прошлой среды. Во мне поднималось беспокойство, смешанное с недоверием.
— Четыре дня красного кода в бэк-офисе — и никто не поднял тревогу? За все это время?!
— Дело в том… Эти отпуска… И потом, мы попросили о встрече с вами, как только нас известили. Сегодня утром, Филипп…
— Это кто?
— Шеф секретариата.
— Понятно. А кто виновники?
— Жюльен и Шарль-Анри.
Я был в шоке. Оба считались хорошими работниками, а Шарль-Анри к тому же входил в мою американскую 'команду-мечту', привезенную из Нью-Йорка, когда я получил должность в Париже.
— Что будем делать?
Вопрос был одновременно и сложным и неприятным. Этот трус, совершенно очевидно, пытался затащить меня в большую, как я догадывался, кучу дерьма.
Ну и вопрос! Выполняйте свою работу, старина…
Молчание.
— Но… Вы ведь знаете Шарля-Анри, и я подумал, возможно, вам захочется поговорить с ним об этом…
Каков порядок потерь?
Потерь нет. На данный момент.
Объясните.
— Открытых позиций на лишних девятьсот миллионов… — почти неслышным голосом ответил руководитель бэк-офиса.
По опыту мне было известно, что может означать подобное заявление.
— А окончательные результаты?
— Еще нет. Пока не закрыты все позиции…
Я сделал бешеное усилие, чтобы не взорваться.
— И вы ничего не предприняли? Кто об этом знает?
— Никто, кроме вас и Марж из бэк-офиса. Она настояла… Вообще-то и я был согласен, конечно, но… Короче, мы решили, что лучше вас предупредить, сразу же, не медля.
Услышав последнюю фразу, я подскочил.
— Вовсе не сразу же, Этьен, — произнес я вкрадчиво. — Со среды прошло уже… пять дней! Но кто считает, правда?
— Вы правы, но… В общем, в среду у нас появилась уверенность, а подозрения возникли чуть раньше.
— Так, мы продвигаемся! Медленно, но все же продвигаемся, Этьен. 'Чуть раньше' — это когда?..
— На самом деле, я полагаю, первые тревожные звоночки прозвучали в позапрошлый четверг… Но вы же были в отпуске, поэтому…
Как мне удалось сохранить спокойствие? Загадка!
— Ладно. Значит, вам двоим уже десять дней известно, что эти придурки нарушили все наши правила безопасности.
— В общем, да. Однако если судить по результатам, то все хорошо. Разве не так?
— Секундочку. Кто поднял тревогу?
Ну… немцы. Вы же знаете, наш основной контрагент по сделкам, Eugex. Но мы не могли…
А эти когда прорезались?
— Вообще-то…
— Когда?
Примерно месяц назад. Но вы же понимаете, ели предупреждать вас всякий раз, как поступает тревожный сигнал такого рода, вам некогда будет Работать…
— Что вы сказали, не понял?
— Во всяком случае, так мне объяснил ваш предшественник.
— Вы не правы. Нужно было сообщить мне немедленно. Сегодня результат положительный, а завтра они потеряют у нас за спиной десять миллиардов. И кто будет отвечать? Вы? Конечно нет!
Я примерно понял ситуацию. Встал из-за стола, и Этьену тоже пришлось подняться.
— Я вас скоро вызову, а пока — больше не задерживаю, — сухо сказал я.
Его лицо из белого стало желтым. Он пробормотал что-то насчет процедур, проверок, ценных кадров, безупречных trade records (перевожу: послужных списков двух юных козлов) и вышел пятясь, словно опасался получить пулю в затылок на пороге моего офиса. Я открыл свою электронную почту и начал печатать: 'Уважаемый Этьен, только что Вы с непростительным опозданием сообщили мне информацию, способную поставить Банк под угрозу…'
5. ЯДОВИТАЯ ЭКЗОТИКА
Похоже, возвращение из отпуска оказалось не таким удачным, как я предполагал. Потому что контроль процедур — моя прерогатива. И неприятности будут именно у меня, если в ближайшие дни из шкафа вывалятся очередные скелеты.
И дело не столько в ошибках шефа бэк-офиса или в двух безответственных сотрудниках, сколько в самой организации работы Банка, на которую моя реальная власть почти не распространялась. Непрерывно множащиеся новые этажи иерархии экранировали поднимающуюся снизу формацию и попросту мешали правильной оценке рисков. Пора реагировать, причем незамедлительно.
Прежде всего — информация. Перед тем как вызвать провинившихся и заставить их признаться, мне нужно получить в руки инструмент давления. Связавшись с группой информационного наблюдения, я потребовал, чтобы они переслали на мой адрес копии всех мейлов обоих трейдеров. Непосредственно в мой почтовый ящик, минуя Этьена и его коллег. Как ни странно, мою просьбу восприняли без удивления. Мне даже показалась, что подобные не вполне законные действия привычны для службы безопасности.
Затем я попытался получить сведения обо всех контролируемых или неконтролируемых сбоях. С этим оказалось сложнее. На первый взгляд прецедентов не было. Чуть позже я подверг допросу Этьена. В конце концов он признался, что раз или два… Но ничего определенного. Однако, принимая во внимание риски, которые брал на себя Банк в последние десять с лишним лет, инцидентов, по всей видимости, хватало с избытком. Серьезных в том числе.
Я распечатал клиринги, подводящие итог операциям за последние годы, и постарался восстановить историю экзотических продуктов, с которыми работали проштрафившиеся трейдеры. Эти весьма специфические финансовые инструменты, созданные в 'лабораториях' Банка, были как две капли воды
