У меня возникло желание отправиться назад в шкаф или лучше на диван и немного поспать. Или поработать – зачем зря тратить время?
Анька, к моему удивлению, была неплохо подкована в политике, а также явно интересовалась международными отношениями и нашей родной историей. Папашка случайно не обнаружит подмену? Должен бы уже подумать, что это не его дочь с ним разговаривает. Или он так увлекся, что ему не до того, с кем он говорит, – был бы собеседник, точнее – собеседница.
Я отправилась в комнату, закрыла дверь и устроилась за своим рабочим столом. Должна Анька понимать, что я не буду столько времени сидеть в шкафу? Не пустит, я надеюсь, папашку сразу в комнату? Успеет предупредить. Или Костик сообразит.
Я спокойно работала какое-то время, даже не прислушиваясь к происходящему на кухне. Внезапно дверь в комнату с шумом распахнулась, влетела разъяренная Анька, подскочила ко мне, развернула вместе со стулом, схватила за тонкую футболку, подняла и притянула к своему горящему гневом лицу – в общем, повторила процедуру с папашкой. Я только не понимала, с чем связан приступ ее гнева, направленный теперь на меня?
Все быстро выяснилось.
– Откуда ты знаешь Темку? – прошипела она, метая очами молнии.
Я не врубилась сразу и попросила уточнить, о ком речь.
– Не притворяйся, сука, я из тебя все кишки вытяну!
Далее последовало детальное описание того, что еще со мной сделает гостья. Она, порядочная женщина, спрашивала у меня согласия на то, чтобы переспать с моим соседом, а я от Комиссарова машины в подарок принимаю? В доме у него ночую?
Ей Артем даже цветочка ни разу не подарил, а мне – машину? В мой адрес было выдано немало колоритных эпитетов. Артему, к моему удивлению, ничего не досталось.
Вскоре мне надоело все это слушать, а еще больше – то, что Анька продолжала мять мою футболку и шипеть в лицо. Мне было не совсем комфортно находиться в таком положении. Если уж проводить конструктивную дискуссию – так сидя на диване или в креслах, за рюмочкой коньяку. По крайней мере, цивилизованно, а не с разъяренной фурией в качестве оппонента. Папашка с Костиком были заперты – это я поняла по крикам, требованию выпустить и стукам в дверь. То есть ни на чью помощь мне рассчитывать не приходилось, да я и не уверена, справились бы мы даже втроем с одной разгневанной Анькой.
Я все еще держала в руках кисточку. Лак, которым я покрывала очередное деревянное яйцо, пока не успел высохнуть. Я подняла руку и мазнула Аньку по носу. Гостья взвыла, отпустила мою футболку, но тут же ринулась на меня как дикая кошка, выпустив когти (длинные ногти в данном случае). Мы сцепились. В ход также пошли зубы и нижние конечности. Мы старались оцарапать, укусить, лягнуть друг друга, вырвали каждая по клоку волос у соперницы. Драка сопровождалась высказыванием своего мнения о двойнике. Я вообще-то человек довольно спокойный, меня сложно вывести из себя, но уж если вывели… Терпеть не могу, когда меня несправедливо обвиняют. Нужен мне этот Артем.
Видела я его всего один раз. Соседи рекомендовали с ним не связываться и дали не самую лучшую характеристику. Бандит. Признаюсь, какое-то физическое влечение я к нему испытала, потому что у меня давно мужика не было, а тут на пути попался молодой и симпатичный, да еще машину презентовал за доставленные неудобства. Но ничего между нами не было, и я же могу его вообще больше никогда в жизни не увидеть. Страдать от этого не буду. Да и Костику Артем не понравился.
А откуда его знает Анька? Ах да, он же главный конкурент ее отца! И я уже что-то думала на эту тему… Она как раз собиралась объединить силы с Артемом – хотя бы временно, – чтобы расправиться с Инессой. Артем-то, наверное, знает расклад во вражеском лагере. А тут такая союзница из этого самого лагеря. Союз наверняка был скреплен – как только его могут скрепить мужчина и женщина.
А Анька ревнива. Это ж надо так завестись! Она что, влюблена в Артема? Имеет на него виды? Или это не ревность? Она же перед самым приходом папашки упомянула какого-то Сашу. Да и машин ей наверняка хватает. Я не сомневалась, что мой двойник ездит на чем-нибудь типа «Мерседеса-600» – или чего-то подобного. Не удивилась бы и «Феррари». Перетянутой резиночкой пачки стодолларовых, которая лежала у Аньки в сумке, вполне хватило бы на машину такого класса, как моя «Тойота». Но для Аньки был важен сам факт – Артем, с которым, как я теперь уже не сомневалась, Анька когда-то состояла в интимных отношениях, ей никогда ничего не дарил. А мне после первой же встречи сделал презент, причем очень крупный, даже по ее меркам. Ущемлено Анькино самолюбие, здорово ущемлено, а оно у нее явно больное. Мысль о том, что мужчина оценил какую-то женщину выше, чем Аньку, для нее ужасна. И вот результат: весь гнев этой фурии выплеснулся на меня.
Все эти мысли пролетали у меня в голове, пока мы возились в большой комнате. Я поняла, что драку нужно кончать – кому-то следует пойти на попятную – и спокойно обсудить ситуацию. Если такое, конечно, возможно. Моя злость прошла, снова на первые позиции вышел здравый смысл. Но в эти минуты у меня вновь возникли сомнения в Анькином психическом здоровье. Может, Инесса все-таки права? Человек-то Анька, в любом случае, невыдержанный. Я бы, например, эту драку никогда не начала. Вообще никакую не начала бы. Я предпочитаю решать все вопросы путем переговоров.
Но в драке участвую. Я же не могу не защищаться?!
– Хватит! – заорала я что есть мочи.
Снизу застучали по батарее. Анька от меня отвалилась. Мы вылупились друг на друга, тяжело дыша. Видок у моего двойника был, я вам скажу… Как я подозревала, сама выглядела не лучше. Мы с опаской приблизились к большому зеркалу, стоявшему в комнате Костика.
Мне захотелось грохнуться в обморок. А Анька… Анька дико расхохоталась и опять смеялась так заразительно, что я не смогла не подключиться к ней.
– Ой, мамочки! – хваталась она за живот. – Ой, не могу! Ну ты посмотри на этот фингал? И куда же я теперь с ним? Нет, а ноготочки-то у меня – класс! Как я тебя, а? Черт, два ногтя сломала! Но на тебя не жалко. Ха-ха-ха!
У меня на левой щеке остался след (вернее, следы) приложения Анькиной рученьки – четыре жирные царапины, из которых тоненькими струйками сочилась кровь. На полу в гостиной остались клочья волос – придется подравниваться, но Анька заметила, что это и к лучшему: сделаем волосы одинаковой длины. Она в очередной раз вспомнила, что до сих пор не купила краску: ей же следовало осветлиться. На наших телах также остались следы схватки.
– Жаль, что мы побиты по-разному, – внезапно сказала Анька.
Я уставилась на нее, а она продолжала размышлять вслух.
– Может, стоит тебе и меня расцарапать? А мне поставить тебе фингал? Чтобы все было одинаково?
– Ну уж нет! – возмутилась я. – И так достаточно. Я теперь не знаю, как на улице показаться с такой рожей!
Анька махнула рукой и заметила, что это как раз ее волнует меньше всего. Но по разным увечьям нас могут быстро распознать.
– Заживет, – заметила я.
– Сколько времени заживать-то будет?! – заорала Анька, изловчилась – и врезала мне под глаз.
Я дико заорала. Сама не предполагала, что способна на такую ярость. Но на этот раз мой пыл поумерила Анька, подставив щеку.
– Царапай, – сказала она.
– Дура!
– Не хочешь – не надо. Я сама. У тебя все равно ногти не такие.
Анька опять подтащила меня к зеркалу, велела стоять рядом и не двигаться, примерилась – и собственными ногтями рассекла себе щеку, сопровождая данное действие площадной бранью. Вышло почти идентично со мной.
Мы опять уставились в зеркало – и нас снова обуял приступ дикого хохота.
По фингалу под глазом, по четыре следа от ногтей…
– Что с телами будем делать? – спросила Анька, намереваясь раздеться.
– Хватит физиономий, – ответила я. – Мы же, как я понимаю, не собираемся спать с одними и теми же мужиками? – Я помолчала и добавила: – А ты что, правда с Артемом?
