очередной водопад слез.

– Аня! – взвыл Вездеходов.

Тут подружка бросилась генералу на шею, погладила по голове, обнаружила шишку, схватилась за сердце (это у нее тоже всегда хорошо получается) и прошептала:

– Это твоя пила? Скалкой?

– Хрустальной вазой, – поправил Аньку, как и меня, Вездеходов.

– А потом пожалела вазу? Ну ничего, Степа, тебя я пожалею. Степашенька! – заворковала Анька, затем посмотрела на него серьезно. – А ты помнишь, что у меня в доме нет ни одной хрустальной вазы? Да если бы и были, я бы их ради тебя выкинула!

– Отсутствие ваз в доме – это, конечно, большой плюс, – внезапно подал голос Леша. – Я бы тоже предпочел жену без ваз. И скалок.

Я, честно говоря, не поняла, шутит он или как – у меня-то вазы (и хрусталь, и стекло) имелись в большом количестве, и все они в данный момент были заполнены цветами, подаренными мне во время последнего концерта.

А Анька продолжала расписывать генералу свои достоинства.

Но на того вдруг снизошло озарение (о чем можно было судить по изменившемуся выражению его лица), и он с довольно ехидной физиономией заявил:

– Меняю твои драгоценности на твою свободу.

– Чего? – опешила Анька.

– Рассказывай все, как было. Может, я и помогу тебе. И драгоценности отдам, чтобы тебе на адвоката хватило.

Я уставилась на генерала. Леша, по-моему, вообще не понимал, о чем речь. Я, откровенно говоря, тоже.

После речи Вездеходова Анька чуть не потеряла сознание. Я уже думала бежать за нашатырем и валидолом в придачу.

У Анькиной бабушки было много старинных драгоценностей. Подружке с детства говорилось, что это ее наследство. Драгоценности многократно демонстрировались, еще девочкой Аньке давали их примерить. После бабушкиной смерти Анька часть нашла, а часть не отыскала до сих пор и очень сокрушалась по этому поводу. В настоящее время она проживала именно в той квартире, где умерли и бабушка, и дедушка. О том, что кое-что пропало невесть куда, мне доводилось слышать много раз. Я даже помогала Аньке в очередной раз перерыть квартиру: она просила меня взглянуть свежим глазом, но и я ничего не нашла.

Когда Анька вытащила пистолет Вездеходова из кобуры, вместо него она засунула туда некий предмет цилиндрической формы, примерно подошедший по весу – чтобы генерал не сразу заподозрил пропажу. Цилиндр валялся в доме столько времени, сколько Анька там жила, и она никак не могла определить его назначения, а вскрыть его ей не удавалось.

Это удалось Вездеходову, вернее, одному его подчиненному, поскольку генерал вначале решил, что цилиндр может быть взрывным устройством, и позвал специалиста по этим делам – чтобы ненароком не взорваться. Внутри оказалось несколько колец.

– Где мои драгоценности, ты, сука?! – взревела Анька и бросила на Вездеходова, выпустив когти. В общем, каждая женщина действует наиболее приемлемым для нее способом: кто – хрустальной вазой, кто – скалкой, а кто и тем, чем матушка-природа одарила. Ногти у Аньки были крепкие и оставляли глубокие царапины, которые долго не заживают – о чем я знала, наблюдая заживление следов на лице Агнессы Геннадьевны. Или в Аньке столько яду?

Поскольку генералу одному было с ней справиться не под силу, я приняла деятельное участие в оттаскивании Аньки от его шеи и в ее увещевании, чтобы мы вместе конструктивно обсудили решение проблемы. Ведь мы все заинтересованы в благополучном исходе дела, не так ли?

Я сбегала на кухню, принесла Аньке воды, потом завернула в большую комнату, достала из бара коньяк и вернулась с четырьмя стаканами. Мы все выпили – Леша с моей помощью. Генерал потирал свое горло и косился на тяжело дышащую Аньку. Пожалуй, он все-таки смотрел на ее вздымающуюся грудь, как, впрочем, и Леша. Все вы, мужики, одинаковые, подумала я, с грустью кинув взгляд на свои «прыщики».

– Итак, Анна Станиславовна, когда желаете получить назад свои драгоценности? – вопросил Вездеходов. Глаза его нехорошо прищурились, но, по-моему, он был доволен: нашел, чем давить на Аньку. – Я – человек честный. И не вор, как некоторые.

Подружка на мгновение задумалась, поток слез прекратился (это у Аньки тоже обычно хорошо получалось – могла зареветь и остановиться в любой момент), и она спросила генерала с самым серьезным видом:

– А на другой пистолет поменяешь? Мои драгоценности на другой пистолет?

Леша поперхнулся: наверное, он многое помнил из вчерашних событий, хотя часть времени и пребывал в отключке.

Генерал вякнул что-то неопределенное, потом внимательно посмотрел на нас всех и уточнил, что все- таки Анька сделала с его табельным оружием.

– Не знаю, – заявила она (как можно не знать?!), – но думаю, что его прихватила Агнесса.

Тут уже я издала нечленораздельный звук и выпучила глаза. Генерал посмотрел на меня и попросил объяснений уже у моей скромной персоны. Пожалуй, на меня он рассчитывал больше и считал, что я пока нахожусь в здравом уме – не зря же сегодня приехал ко мне без приглашения? Но я смотрела на Аньку.

– Так Агнесса у тебя…? – спросила я, сама ничего не понимая. Так она бросила или не бросила пистолет рядом с Антоновым? В то, что она его просто потеряла, я еще могла поверить. В то, что выстрелила человеку в голову – нет.

– Видимо. Больше-то некому. Пистолет был в сумке. Сумку я у Агнессы оставила на тумбочке у вешалки. Ну на той, где перчатки лежат, помнишь, Настя?

Я кивнула.

– А потом, когда мы уходили, я в сумку не заглядывала и даже губы не красила. Я только хотела побыстрее смотаться от Агнессы и даже не пописала на дорожку, как обычно делаю. А когда пистолет мне понадобился, его в сумке не оказалось! Я вначале подумала, что не слышала, как он упал. А потом решила, что должна была услышать. Он бы лязгнул, правда? Ну или я не знаю, как этот звук описать. Во дворе же асфальт. А металл об асфальт… Услышала бы. А я не услышала. Но пистолета в сумке не оказалось. Значит, его сперла Агнесса. Больше некому. Эта сука!

– Аня, но он же не пушинка! – рявкнул Вездеходов. – Ты по весу должна была сообразить, что в сумке его нет! Ты же сама мне свой цилиндр в кобуру сунула, чтобы я не сразу обнаружил его отсутствие!

– Ты знаешь, сколько всего у меня в сумке лежит? – зыркнула на генерала Анька, встала, вышла в прихожую и вернулась со своей вместительной сумищей, где постоянно носила используемые в ее работе принадлежности.

Анька высыпала ее содержимое на небольшой столик, стоявший у окна. Глаза у Вездеходова полезли на лоб, как, впрочем, и у Леши, не знавшего рода Анькиных занятий.

– М-да, – только и изрек генерал.

Он постоял в задумчивости, потом уточнил у Аньки, не могла ли она потерять пистолет где-нибудь в другом месте.

– Больше негде. Я сумку нигде не открывала. Если бы выпал – я бы услышала. Агнесса его взяла, я теперь в этом не сомневаюсь.

Я молчала, задумавшись. Я не видела пистолета в Анькиных руках, когда она вылетела из моей машины перед тем злосчастным двором. В сумку ее, конечно, не заглядывала. Возможно, его не было в самом деле.

Но тогда каким образом пуля из генеральского оружия оказалась в голове Антона? Агнесса Геннадьевна, что ли, приехала на то же место и ее выпустила? Ни за что не поверю. Я считаю, что Анька случайно нажала на курок и пуля вошла в голову Антону, а Анька пистолет в ужасе бросила.

Но вслух я ничего не сказала: не закладывать же менту лучшую подругу, пусть и… убийцу. Не могла я это сделать, и все тут. Хотя я уже и так натрепала лишнего… Пусть сами разбираются. Генерал тоже хорош. Да и, насколько я поняла, он пока не собирается на нее наручники надевать. Возможно, он уже придумал какую-то схему, чтобы отвертеться от служебного расследования. Я же не знаю их ментовскую кухню.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ОБРАНЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату