царица?
Меж тем Екатерина смеется над австрийским императором, который поздравил Людовика XVI 'со счастливой революцией', снова и снова примеряет парижские события к себе, понимая и не понимая, может быть не желая понять…
Храповицкий, 24 (13) августа:
'Разговор о Франции. Со вступлением на престол я всегда думала, что ферментации там быть должно; ныне не умели пользоваться расположением умов. Лафайета взяла бы к себе и сделала своим защитником'.
27 лет спустя Екатерина II вспоминает свою революцию, 1762 год, когда на ее стороне были Орловы и другие 'российские Лафайеты'. Царице кажется, что уже тогда она предвидела нынешние французские события ('ферментацию' — то есть брожение); Екатерина уверена, что, если б она находилась в Париже, то сумела бы воспользоваться 'расположением умов'; тут, кажется, ирония, даже презрение к Бурбонам, которые того не умеют.
'Но что такое король? — восклицает Екатерина. — Он всякий вечер пьян, им управляет кто хочет, сперва Бре-тейль, партии королевиной, потом принц Конде и граф д'Артуа и, наконец, Лафайет…'
Создается впечатление, что очень неглупая русская императрица не хочет даже самой себе признаться в глубоких, серьезных причинах происходящего: спервоначалу — очень много говорит о пьянстве как источнике беспорядков, о вероятных английских интригах. О бунтовщиках: 'Я считаю этих людей больными…'
Здесь и сомнения в том, насколько все закономерно, и боязнь, невозможность в одну минуту отказаться от: толь привычного облика просветительницы, и ожидание того, как дальше дело пойдет…
Лишь два месяца спустя Храповицкий запишет слова императрицы: 'Это вроде Карла I', т. е. французская революция вроде английской, когда казнили Карла I…
Меж тем граф Сегюр объявляет Екатерине, что собирается в отпуск, домой, а царица пытается его удержать:
'Ваше расположение к новой философии и к свободе заставит вас держать сторону народа; мне это будет досадно, потому что я останусь аристократкой, это уж мой долг. Подумайте-ка, Вы найдете Францию больную, в лихорадке'.
Сегюр: 'Точно, я этого боюсь, государыня; но поэтому-то и обязан возвратиться туда'.
Сегюр
Так глядели на события из дворца. Каковы же чувства, первые отклики других русских современников?
Сохранилось от этих дней любопытное письмо: Михаил Муравьев, просвещенный деятель, поэт, историк, пишет из Петербурга своим близким родственникам Луниным, которые находятся в сельской глуши, в Тамбовской губернии.
Вот текст послания, любопытный и по содержанию, и по авторскому настроению:
'Я разделял отсюда ваши сельские забавы, путешествие в Земляное, обед на крыльце у почтенного старосты и радостные труды земледелия, которыми забавлялся помещик… Воображаю — маленькие на подушках, или на полу, или на софе. Мишенька что-нибудь лепечет: сладкие слова, папенька и маменька. Никитушка учится ходить, валяется. У Сережи в голове ищут, Фешинька speaks english.
Все мои надежды на мисс Жефрис, и я опасаюсь, чтоб Мишенька не стал говорить прежде матушки и прежде дядюшки, который довольно косноязычен… Читаются ли английские книги, мучат ли вас «th» и стечения согласных, выговаривает ли Мишенька «God bless you». Английские книги (Стерн, Филдинг etc) идут к вам в Тамбов очень долго. Неужто тамбовские клячи не хотят быть обременяемы английскою литературою из национальной гордости?..
Александра Федоровича Муравьева убили крестьяне…
Город теперь занят удивительной переменою, происходящей во Франции. 7 июля там было восстание целого вооруженного мещанства при приближении войск, которыми король или Совет его хотели воспрепятствовать установлению вольности. Бастилия срыта. Король на ратуше должен был все подписать, что требовалось Народным собранием…
В Царском Селе праздники по случаю побед над шведом. Наши знамена взвиваются на струях дунайских, Василию Яковлевичу Чичагову пожалованы голубая лента и 1400 душ. Теперь владычество морей принадлежит России, как владычество сна и чепухи… Мы видим победителей и градобрателей, и они воздыхают по счастливому преимуществу ничего не делать…
Я желаю мира, но это так стыдно, что иной подумает, что я трус.
Третьего дня представляли в Эрмитаже «Правление Олега», великолепнейшее зрелище: 700 актеров, то есть большая часть солдат Преображенских… На маскараде танцевал я со старшей Голицыной, известной в Париже «Venus en colere»{16} . Вчера — на английском балу, позавчера — именины до смерти, сегодня мы обедали в Красном кабачке, и может быть, письмо сие иметь будет некоторый остаток впечатления, которое обед сей произвел над нами… В театре сегодня надеюсь увидеть трагедию «Pierre ie cruel»{17}. Счастливые люди, которых занимают такие бредни, — скажет Сергей Михайлович.
Гаврила Романович Державин кланяется вам. Вы знаете, сколь живое участие он в вас приемлет… Коновницын послан наместником в Архангельск, Лопухин в Вологду, Каховский — в Пензу, Кутузов — в Казань, Рылеев — в здешние губернаторы. Державин, Храповицкий. Васильев, Вяземский — в сенаторы… А Мишенька и Никитушка — на палочках верхом…
В Швецию отправляется послом Игельштром, и сказывают, что король пожаловал его графом и кавалером Серафима. Вы видите, что каждого возраста есть игрушки. Каждый имеет свою палочку, на которой верхом ездит… Будьте очень богаты, чтобы я вам помог проживаться. Я научу играть в карты Мишеньку и влюбляться Никитушку…'
Любопытное послание.
Французские новости, как видим, переданы между прочим, с неверной датой восстания. Куда большее место занимают в письме новости литературные, театральные, светские, служебные; победы над шведами звучат куда громче, чем падение Бастилии. Письмо Муравьева отличает спокойная уверенность, что в общем все идет на лад, что нужно делать свое дело и со временем просвещение и нравственность преодолеют рабство и невежество… Правда, крестьяне убили родственника, Александра Федоровича Муравьева, но это, наверное, горькое и досадное исключение: просвещенный человек может и должен жить в согласии со своими рабами, как это, очевидно, у милых Луниных.
В Париже 14 июля 1789 года чернь штурмует Бастилию — на берегу крохотной русской речки Ржавки Миша Лунин гарцует на палочке и учит первые английские слова. Какая связь? Внешне — ничего общего… Знал бы Михаил Муравьев, что и в жизни маленького Миши, и в биографии двух детей автора письма, которые родятся только через несколько лет, — в их судьбах огромную, розовую роль сыграет революция во Франции, не сразу, через десятилетия — но сыграет…
Пока же из Франции идут новости, слухи, движутся депеши.
Симолин из Парижа в Петербург, 9 октября 1789 года:
'Новое восстание, трагические и гибельные последствия которого неисчислимы, повергло Париж и Версаль в ужас. В понедельник утром 5-го этого месяца несколько сотен торговок,
