часа ночи, обедает в 8 утра, перед боем может быстро, невзирая на годы, залезть на дерево осмотреть местность и вдруг закукарекать. Впрочем, это только усиливает его авторитет у солдат; многие искренне уверены, что Суворов 'волшебное слово знает', и это — придает дополнительные силы… Россия жадно ловит газетные известия с итальянского — других театров военных действий, попадающие в санкт- петербургские и московские «Ведомости», понятно, с опозданием на несколько недель.
Имена будущих героев 1812 года.
Суворов захватывает в Италии одну из крепостей, французскому же гарнизону дает 'свободный выход', с тем чтобы 6 месяцев с русскими не воевать.
Известие об эпидемии, пожирающей наполеоновскую армию на Востоке, заканчивалось надеждой:
1799 год — десятилетие парижской революции… Дальнейшие события известны: корпус Суворова, к великой радости австрийцев, покидает Италию; он идет на соединение с русскими, которые должны утвердиться в Швейцарии. Однако Массена, будущий знаменитый наполеоновский маршал, разбивает отряд, на соединение с которым движется Суворов. Положение русского войска в Альпах между победителями-французами и полуврагами-австрийцами отчаянное, но Суворов, старый и больной, совершает немыслимое: переходит через Альпы, спасает людей и по приказу Павла возвращается в Россию. Царь, чья 'рыцарская слава' умножилась успехами Суворова, награждает фельдмаршала величайшим и редчайшим военным званием генералиссимуса; однако, награждая, уже ревнует к всемирной славе своего полководца.
Вскоре Суворов умирает, и Петербург его торжественно хоронит при полной безучастности монарха. Павел, казалось бы столь щепетильный к вопросам чести, национальной славы, совершенно не замечает, не хочет замечать того, что выражают петербургские проводы Суворова: той степени национальной просвещенной зрелости, которой достигло русское общество…
Павел ничего не понял; кажется, во французской революции он разбирался лучше, чем в русских событиях. Как раз в это время император совершает серию поступков, которые с удвоенной силой заставили современников рассуждать о его 'якобинском деспотизме'.
'Наследник и убийца…'
20 лет спустя Пушкин напишет стихотворение «Наполеон», где, между прочим, скажет о своем герое:
В парадоксальном смысле можно сказать, что Суворов помог дальнейшему его возвышению: в итальянских сражениях погибли конкуренты Наполеона; Директория, потерявшая Италию, была скомпрометирована, — авторитет генерала Бонапарта, без которого никак невозможно обойтись, естественно возрастает.
В те самые дни, когда Суворов возвращается домой, Наполеон дерзко приплывает из Египта и 18 брюмера VII года Республики (9 ноября 1799-го) берет власть, разгоняет Директорию и объявляет себя первым консулом Франции. В тот день, когда Суворова опускают в могилу, Наполеон уже движется по дорогам Италии — возвращать утраченное — и вскоре сокрушает при Маренго австрийские армии…
В Петербурге же мало кто думает, что теряются плоды прошлогодней кампании: наоборот, там радуются!
Павел и его канцлер Ростопчин быстро шли на сближение с Францией я разрыв с Англией. Ростопчин разрабатывал для Павла теорию относительного невмешательства России в европейские дела: либо война с Францией в Европе, либо столкновение с Англией на Балтике, на Востоке; второй вариант казался для России менее кровопролитным, хотя страна была заинтересована в английском рынке, хотя наполеоновские планы мирового господства со временем все равно привели бы к войне с Францией…
Не стоит фантазировать: приведенные рассуждения нужны, собственно говоря, для двух выводов. Новая внешняя политика вовсе не была столь «безумной» и «нелепой», как это изображали противники ее в ту пору и после. Российское дворянство было заинтересовано в продаже леса и хлеба британцам, но этот фактор не следует преувеличивать. Моряк-декабрист Штейнгель вспомнит позже о патриотическом одушевлении русской молодежи в восторженном желании
И другое обстоятельство: крайне любопытна быстрая реакция царя Павла на перемены во Франции (очевидно, сыграл роль хитроумный Ростопчин).
Этот трезвый, не затемненный инерцией прежних лет взгляд на события — характерная черта павловского мышления; по той же логике, по которой отбрасывались второстепенные различия между церквами (главное — покорность, верноподданность), сейчас тоже не придается значения формальным соображениям; Наполеон рассматривается не по форме (консул или король), а по сути, в связи с тем главным, чем Павел мерит все явления, — характером власти, степенью самовластия.
Наполеон-консул имеет власть царскую — значит, французская революция миновала наиболее опасную для старого мира стадию…
Отношения с Францией крепнут, с Англией — ухудшаются.
Конец века
1800 году и XVIII веку оставались последние месяцы.
Ростопчин сочиняет для Павла головокружительный план будущего устройства европейских дел, и 2 октября 1800 г. этот план
О главном противнике — Англии Ростопчин нашел столь сильные выражения, что Павел на полях откомментировал:
Британский кабинет обвинен и в том. что он
Резко критикуется Австрия за ее политические маневры во время похода Суворова и за
Перечисляя выгоды от союза с Францией, министр предлагает раздел Оттоманской империи, которая названа
Зная идеалы своего суверена, Ростопчин завершает свой меморандум возвышенной фразой:
