Мгновенье славы настает… Год 1789-й

'Если творец мира, с давних времен хранящий под покровом своим царство Российское и славу его, благословит и предприятие сие, тогда Россия и XIX век достойно возгордятся царствованием вашего императорского величества, соединившего воедино престолы Петра и Константина, двух великих государей, основателей знатнейших империй света'.

Павел был очень доволен, но, помня о 'неблагодарности рода людского', откомментировал финал записки: 'А меня все-таки бранить станут'.

Пока Павел устанавливал новые отношения с 'французской революцией', стремительно приближалась новая «революция» в Петербурге: дворцовая, далеко не первая (как в 1730-м, 1741-м, 1762- м), но все же первая после 1789-го…

Последние дни столетия…

21 ноября 1800 года в Париж к Наполеону отправляется специальный дипломатический представитель императора Спренгпортен.

13 декабря. Римскому папе предлагается переселиться в Россию.

15 декабря. Запрет всякого экспорта в Англию.

18 декабря. Фактический разрыв с эмигрантским французским двором, находящимся в России: Людовика XVIII высылают из страны и лишают ежегодной пенсии размером в 200 тысяч рублей.

18 (29) декабря. Первое прямое послание Павла к Наполеону: 'Я не говорю и не хочу спорить ни о правах, ни о принципах различных образов правления, принятых каждой страной… Я готов Вас выслушать и говорить с вами'.

При дворе Наполеона сразу же оценят ситуацию: 'Раздел мира между Дон-Кихотом и Цезарем'.

21 (10) декабря (до получения письма от Павла). Первое письмо Бонапарта русскому царю. Идея союза двух стран, 'при котором оружие выпадет из рук Англии, Германии или других держав'; первые идеи совместного раздела Азии.

29 декабря. Повеление Павла о поощрении торговли с Индией, Бухарой, Хивой; вырисовываются идеи индийского похода.

31 декабря — последний день XVIII века. Распоряжение насчет обороны Соловецких островов от возможного английского удара.

Государство живет в спешном, нервном ритме. Спешит разгоряченный царь, спешат и заговорщики, почти не замечая нового столетия.

Новый год… Любимое детище, символ рыцарства, Михайловский замок наконец готов и ожидает царственного хозяина.

2 (14) января в Париж отправлен доброжелательный ответ первому консулу на его декабрьское послание. Почта между Петербургом и Парижем не прерывается. Стиль отношений хорошо виден, например, из следующих строк Павла (в письме к Наполеону 15 (27) января): 'Не мне указывать Вам, что Вам следует делать, но я не могу не предложить Вам, нельзя ли предпринять или, по крайней мере, произвести что-нибудь на берегах Англии, что может заставить ее раскаяться в своем деспотизме и в своем высокомерии'.

Наполеон сообщает 27 (15) февраля 1801 года: 'Как, по-видимому, желает Ваше Величество, три или четыре сотни канонерских шлюпок собраны в портах Фландрии, где я соберу армию'.

Отношения отнюдь не были идиллией: Павел требовал четких гарантий (а Наполеон не давал) насчет передачи русским Мальты, настаивал на целостности Неаполитанского, Баварского и Вюртембергского королевств. Зато первый консул утверждал (а царь не соглашался), что Египет 'должен остаться за Францией'. Тем не менее дело шло к союзу; 8 февраля российским подданным разрешено торговать с Францией.

Исследователь, имевший позже доступ к секретным бумагам первого консула, свидетельствует, что 'Наполеон посылал Павлу все памфлеты, публикуемые в Англии против него, и даже секретные документы, подлинные или выдуманные, где царь подвергался оскорблениям'. 26 февраля 1801 года 'Санкт-Петербургские ведомости' публикуют явно инспирированный Наполеоном материал 'из Парижа': 'Павел I есть единственный монарх, который в сии последние времена следовал внушениям великодушия и некорыстолюбивой политики…'

Сближение двух вчерашних антиподов идет полным ходом. 'Дон-Кихот и Цезарь' уже планируют атаку на английский берег, для чего русскому Черноморскому флоту предлагается соединиться с французским и испанским в английских водах, а войскам — занять Ганновер и пугнуть неаполитанского Фердинанда IV, 'чтобы вел себя хорошо' (из письма Наполеона от 27 (15) февраля).

Неслыханные, полуфантастические планы, соответствующие 'романтическому императору' и его первому помощнику, главному исполнителю — Ростопчину.

В глубочайшей тайне, доверенной только нескольким избранным, подготавливается индийский поход. В уже названной статье из Парижа автор мечтает, что Англии 'не можно будет выгружать своих произведений ни на едином берегу, начиная от Зундского пролива до самых Дарданеллов'.

Идея континентальной блокады, как видим, сформулирована за шесть без малого лет до ее провозглашения. Вообще в эти месяцы мелькают многие внешнеполитические замыслы следующих лет и даже десятилетий! Индийский же план вскоре начинает осуществляться. 12 января 1801 года казакам донского атамана Василия Орлова приказано идти в Индию. Месяц дается на движение до Оренбурга, а оттуда три месяца 'через Бухарию и Хиву на реку Индус'. Вскоре 30 тысяч казаков пересекут Волгу и углубятся в казахские степи.

Смысл плана — в совместных действиях русского и французского корпусов: 35 тысяч французской пехоты с артиллерией во главе с генералом Массена (на его кандидатуре настаивал Павел) должны двинуться по Дунаю, через Черное море, Таганрог, Царицын, Астрахань. Как и в египетском походе, в армии будут находиться инженеры, художники, ученые, предусмотрена даже окраска продаваемых сукон, 'особенно любимая азиатами', и пиротехника для эффектных праздников. В устье Волги французы должны соединиться с 35-тысячной русской армией (понятно, не считая того казачьего войска, которое 'своим путем' идет через Среднюю Азию). Объединенный русско-французский корпус затем пересечет Каспийское море и высадится в иранском порту Астрабаде. Весь путь от Франции до Астрабада рассчитывали пройти за 80 дней. Еще 50 дней на то, чтобы через Герат и Кандагар войти в главные области Индии… Если начать поход, как собирались, в мае 1801 года, то Индия будет достигнута в сентябре того же года.

План был вполне реальным: современники и потомки искали в нем 'павловское безумие', — но никому не приходило в голову подозревать в сумасшествии первого консула… Дело, однако, шло к быстрой развязке.

Март 1801-го

Петербург тех дней похож на город, захваченный неприятелем (согласно одному из свидетелей — 'вовсе не веселый город'). Погода, по общему суждению, «ужасная», да еще объявлен с 1 марта десятидневный траур по случаю кончины герцогини Брауншвейгской. Каждый мартовский номер 'Санкт-Петербургских ведомостей' содержит 35–50 фамилий отъезжающих за границу, и выходит (учитывая правило трехкратного упоминания в газете о каждом отъезде), что 12–15 семей, иностранных и русских, желают каждый день покинуть столицу. Это для тех лет очень много, тем более что летний сезон — обычное время путешествий — еще далек.

11 марта. Понедельник шестой недели великого поста. День российского