тем более что пришлось бы искать того, кто не является родственником Абрашидзе или, по крайней мере, с ними незнаком, что не так-то просто. Родственные и национальные связи у грузин очень тесные, грузин для грузина сделает в сто раз больше, чем для русского, ну и чем русский для русского.
Если же кто-то доберется до этой папки, пусть с заинтересованными лицами объясняется Игорь. Я на эти документы не претендую.
Вскоре мы с Тамаркой отошли ко сну. Я очень надеялась, что хоть в пятницу смогу полноценно поработать у себя в финансовой компании. Хорошо бы выйти и в субботу, оставить задел на следующую неделю. Не знаю, когда мне удастся вернуться.
Уже засыпая, я услышала настойчивый звонок телефона. «Забыла отключить звук, идиотка», – сказала я себе, но Тамарка уже сняла трубку и вскоре появилась у меня в комнате с перекошенным лицом.
– Что еще?! – взревела я.
– Это… там требуют Тимофея. Какой-то замогильный голос… Сказали, что… его отца будут присылать тебе по частям.
На Тамаркином лице был написан ужас, хотя ни Тимофей, ни Артем Александрович не являлись ее родственниками. Но услышать такое беременной женщине на ночь глядя, после всех сегодняшних переживаний… Звонивший наверняка не знал, что разговаривает не со мной.
– Номер не определился, – тем временем сообщила подружка.
Ну естественно.
– Ладно, ложись спать, – устало сказала я ей.
– Но как же?! Катя! Ты же понимаешь…
– А что я могу сделать? Я даже не представляю, в какой стране сейчас Тимофей.
Тамарка очень удивилась, что Прохоров мне даже не звонил, хотела выпить еще коньяку, но я ее остановила, напомнив про малыша, тогда она выпила валерьянки и наконец отправилась спать. А я долго лежала, глядя в потолок.
Глава 21
В пятницу события развивались еще круче.
Снизу позвонила охрана, заявив, что ко мне одновременно рвутся Владимир Иванов и Анатолий Туляк, размахивая служебными удостоверениями.
– Впускайте, – устало сказала я, глянула на часы, порадовалась, что хоть время движется к окончанию рабочего дня, велела Светке готовить бутерброды в тройном количестве и варить побольше крепкого кофе.
Мужики ворвались вихрем. Я тут же поставила их в известность о том, что еда прибудет через пару минут, дабы уменьшить их служебное рвение применительно к моей скромной персоне.
Они оба выдохнули и плюхнулись в кресла. «Бедная мебель», – подумала я, слушая, как скрипит она под Вовой. Тут появилась улыбающаяся Светка, источавшая радушие, поставила огромное блюдо, на которое мужики посмотрели голодными глазами и явно с трудом сдержались, чтобы тут же не отправить в рот по бутерброду, но смогли дождаться кофе. Я предложила вначале закончить с трапезой, потому что дело никуда не убежит, бутерброды же могут заветриться, а кофе остыть.
Мы заморили червячка, и я вопросительно уставилась на немного остывших и расслабившихся господ.
– Ну? – спросила я. – С чем прибыли? Не знала, что вы знакомы.
– Да тут познакомишься. С тобой и с твоими подругами, – буркнул Вова, он же – майор ФСБ Иванов.
– Ох, Катя, ну и задала ты нам работы! – вздохнул капитан Туляк.
– А в чем дело?
Я вспомнила ствол Ромаза Георгиевича (вернее, его водителя-телохранителя) и уж грешным делом подумала, что на нем висит чуть ли не половина «глухарей» в Санкт-Петербурге, но про тот пистолет Вова с Толей даже не упомянули. Не до него было.
В общем, сегодня с утра из автомата в ментовку позвонила какая-то женщина, отказавшаяся представиться, и сообщила, что – как ей показалось – она прошлой ночью слышала в квартире Игоря Казанского выстрел. Она не уверена, но звонит на всякий случай. Представляться не желает, потому что хозяин квартиры – какой-то бандит, недавно выпущенный из кутузки или откуда-то там еще, и ей ее жизнь не надоела. Еще неизвестно – посадят его снова или нет, если б гарантированно посадили, она бы, конечно, представилась. А так – извините, господа хорошие. Давайте сами как-нибудь проверяйте, а от соседей свидетельских показаний не ждите.
Группа тут же выехала на место. И застала следующую картину.
Прямо за входной дверью обнаружился мертвый Анзор Абрашидзе. Игорь лежал у себя в спальне на кровати с уже синеющим лицом. Судя по тому, что он был полностью раздет и накрыт одеялом, он лег спать, как обычно. Да и поза его, по свидетельству Вовы, была как раз той, в которой, как правило, спал Игорь, – на животе, обняв подушку. Одежда его валялась рядом на кресле, куда он обычно ее складывал. Внимание прибывшей на место группы привлекла тумбочка в коридоре у вешалки. Там был слегка выдвинут верхний ящик, совсем чуть-чуть, не больше чем на сантиметр. В нем оперативники нашли «беретту», из которой был сделан один выстрел, и этим выстрелом, как чуть позже показала экспертиза, застрелен Анзор Абрашидзе, рухнувший в прихожей. Анзору стреляли в затылок, когда он, по всей вероятности, шел к выходу из квартиры.
Игорь был еще жив. Его немедленно увезли на «Скорой», и врачи долго боролись за его жизнь. Сейчас он находится в реанимации.
Игорь был отравлен какой-то гадостью, бутылку водки с остатками жидкости, найденную в холодильнике, отправили на экспертизу. Результат показал, что там, к счастью Игоря, не оказалось никакого яда, подсыпанного специально, просто самопал, составом которого Вова с Толей не собирались меня утруждать.
Казанский алкоголем никогда не злоупотреблял, а когда что-то пил, то уж точно не «паленую» водку. Он покупал напитки лишь в самых дорогих супермаркетах и винных магазинах, сто раз проверенных и перепроверенных. И предпочитал «Финляндию». Ну, в крайнем случае, пил что-то из продукции «ЛИВИЗа», причем купленное прямо на заводе или в фирменном магазине, но чтобы он взял в рот подобную дрянь, которую только в машину заливать…
Вове все это показалось очень странным.
В раковине на кухне остались две рюмки, на которых не оказалось отпечатков пальцев Анзора Абрашидзе. Моих, кстати, тоже, что меня порадовало. На одной рюмке – пальцы Игоря, на второй – неизвестно чьи. Причем эти же отпечатки пока неизвестной личности присутствуют и в гостиной на столике, за которым, по всей вероятности, происходило распитие спиртных напитков, и на бутылке, стоявшей в холодильнике. Эти не значатся ни в какой картотеке – уже проверяли.
– А мои? – тут же встряла я с вопросом.
– Твои у нас на всякий случай есть, – пояснил Вова. – И они тоже нашлись в квартире Игоря. Еще Игоря, Глазкова, мои и еще чьи-то. Но ты же не отрицаешь, что была там вчера? Потом я сам видел Игоря. Видел его и Глазков. Но кто-то еще приходил к нему поздно вечером. Его мы никак не можем идентифицировать.
– А Тамар… – непроизвольно открыла рот я. Ведь ее же «пальчики» должны были остаться в квартире, хотя вчера ее у Игоря точно не было.
– У нее сегодня сняли, – кивнул Вова. – Но ее отпечатков – в смысле свежих – у Игорюни нет. Ты, наверное, хочешь спросить, почему она тебе не позвонила и не предупредила, что мы можем появиться? Так ей не дали. И с ней еще беседуют.
Я рявкнула что-то про Тамаркину беременность и про то, что, если Вова, Толя и компания доведут мою подружку до выкидыша, я их с дерьмом смешаю и отрежу яйца. Вова невозмутимо заметил, что по другим странам летать моя подружка может, причем не опасаясь за свое здоровье, а как с правоохранительными органами побеседовать и помочь им в расследовании, так сразу беременна.
Я уточнила, чем, по мнению Вовы и Толи, она может им помочь. Она Игорюню травила? Какой ей резон? Вроде бы вопрос они утрясли. И не тот Тамарка человек, чтобы кому-то яд подсыпать. Толя тут же напомнил, что яда не было, просто «паленая» водка. Я заметила, что Тамарка вообще, когда еще выпивала,
