Вслед за Савушкиным показался Тимофей и веселым голосом заявил:
– А мы тут поминки по тебе справляем, Катюха. Андрей с Тамарой сказали, что тебя убили, а я вот не верил. Тебя, пожалуй, прикончишь. Отдача замучает.
Лучше бы он этого не говорил…
По всей вероятности, его слова стали чем-то вроде призыва к действию. Савушкин мгновенно прокрутил в мозгу варианты развития событий и решил действовать. Я предполагаю, что он хотел вырваться из квартиры, а поскольку у него на пути стояли я, Тамарка и Казанский, ему нужно было нас нейтрализовать. И он вполне мог считать, что я или уже о многом догадалась (если не обо всем), или сделаю это в самое ближайшее время.
У него в руке появился пистолет, и он нажал на курок, не теряя ни секунды.
Все происходило как в замедленной съемке – по крайней мере я видела все именно так…
– Нет!!! – закричала Тамарка, наверное, в одно мгновение осознав наконец до конца, с каким чудовищем она решила связать свою жизнь. Ведь, пожалуй, Тамарка не хотела моей смерти – радовалась-то она только что вполне искренне. – Я не дам тебе ее убить!
И она закрыла меня собой. Предназначавшиеся мне девять граммов свинца вошли в ее тело…
– Нет!!! – заорала теперь я, но была вынуждена замолчать: Тамарка падала, я подхватила ее сзади под мышки, на нас уже несся Андрей, его пытался преследовать Тимофей, вслед за которым из гостиной выскочил Вова. Наперерез Андрею кинулся Казанский. «Что он делает?!» – мелькнула в голове мысль, но потом все мысли исчезли – я с телом Тамарки рухнула на пол, заливаемая Тамаркиной кровью. А в Тамаркино тело вонзилась еще одна пуля, опять, пожалуй, предназначавшаяся для меня… Подружке было уже все равно, а меня она закрыла еще раз.
Потом прозвучал третий выстрел, резкий крик, мат, заорало сразу несколько голосов, в стену стали бить кулаком соседи, потом по лестнице послышался топот. В квартире у моей входной двери шла возня: там сцепилось несколько тел, а я лежала посреди коридора, придавленная к полу Тамаркой, и никак не могла из-под нее выбраться. У меня просто не было сил…
Наверное, я на какое-то время потеряла сознание, потому что звуки пропали, а потом снова вернулись…
Я больше не чувствовала на себе тяжести, и кто-то склонился надо мной, щупая пульс на шее.
– Катя! Катя! – меня тряс Тимофей. – Катька!
Я открыла глаза и затуманенным взором уставилась на второго мужа. Откуда ни возьмись появился его тезка – мой любимый пес.
– А ты где был? – спросила я не очень храброго четвероногого друга.
– В кухне сидел, – хмыкнул Прохоров. – Под столом. Эта тварь точно знает, когда исчезнуть, когда появиться.
– Не оскорбляй моего пса! – крикнула я, принимая сидячее положение и прижимая к себе Тимку.
Но ему не очень хотелось пачкаться в крови, он вывернулся и сел на некотором отдалении, наблюдая за разворачивавшимися в нашей квартире событиями.
И тут я повернула голову вправо, к входной двери.
Она была открыта. На полу перед ней лежал Игорь, над которым склонился Вова и еще какой-то парень в камуфляже, рвавший в этот момент белые тряпки. Я узнала свои вещи из сумки, которые брала с собой в поездку.
Я все еще сидела на полу. Слева лежала Тамарка, Тимофей, находившийся справа, почему-то старался закрыть от меня происходившее там.
– Игорь?.. – шепотом спросила я.
– Он… – открыл рот Тимофей.
Но я резким движением руки отшвырнула второго бывшего в сторону и каким-то странным прыжком из положения сидя рванула к входной двери с истошным воплем. Нет! Нет! Неужели двое людей лишились жизни, спасая мою?! Неужели Игорь?.. Только не он! Нет!
Я склонилась над ним, мешая Вове и второму парню.
– Отойди, мать твою! – рявкнул Вова и так саданул меня локтем, что я в самом деле отлетела. Но не обиделась, а только спросила:
– Он жив?
Мне не ответили. И тут на лестнице снова послышался топот, это, перескакивая через две ступеньки, несся Глазков, а во дворе уже выла сирена.
Игоря мгновенно положили на носилки и увезли. Я тоже рвалась в больницу, но меня не пустил Тимофей, оставшийся со мной в квартире. Остался и Илья Михайлович, правда, ненадолго.
Я плохо помню, что было потом. Приезжали и уезжали какие-то люди. Меня о чем-то спрашивали, я механически отвечала, правда, в основном говорил Тимофей. Появлялся капитан Туляк, у которого на груди я разрыдалась, но после короткого разговора с Глазковым наедине он отбыл, обещая вскоре мне позвонить.
Потом уехали все, кроме Тимофея. Он помог мне раздеться, дал выпить каких-то капель и уложил в постель, сказав, чтобы я ни о чем не беспокоилась.
Наверное, он дал мне снотворное, потому что я вскоре отключилась.
Глава 28
На следующее утро я встала с дикой головной болью, правда, после холодного душа мне стало чуть полегче. Затем мы на пару с Тимофеем отправились гулять с собакой. Прогулка тоже пошла мне на пользу, так же как крепчайший кофе, сваренный вторым бывшим.
Мне хотелось знать только одно: как там Игорь? Я прекрасно понимала, что Тамарке уже ничем не помочь… А у Казанского должен быть шанс, должен, и все тут!
А Игорь второй раз за одну неделю попал в реанимацию, только на этот раз совсем с другим диагнозом.
– Он выживет? – с надеждой спросила я у предпоследнего мужа.
Мой вопрос бывшему не понравился. Я с удивлением поняла, что в нем взыграла ревность: он тут за мной, как за дитем малым, ухаживал, даже пол у меня помыл, а я с таким выражением лица спрашиваю об Игоре. И на чувства Тимофея мне вроде бы наплевать. А если учесть все, что для меня сделал предпоследний… И если бы я знала, как положительно он характеризовал меня Глазкову и компании… И если бы не он, еще неизвестно, что сейчас со мной было бы… И где бы я в этот момент находилась… Ведь в самом начале именно меня Глазков подозревал в организации ограбления цюрихского банка.
Я разревелась и наорала на Тимофея так, что ему мало не показалось, и он ушел, со злостью хлопнув дверью. Я же не понимала, почему он так разозлился. Ущемленное мужское самолюбие? Хоть и бывшая жена, но тем не менее… Как будто у него на меня больше прав, чем у того же Игоря. С какой стати?
У нас с Тимофеем, как я считала, давно все закончилось, а в одну и ту же реку нельзя войти дважды, и копия всегда получается хуже оригинала. Я была готова остаться с ним друзьями, но о возобновлении более близких отношений не могло идти и речи. По-моему. Правда, как выяснилось, Тимофей думал совсем по- другому.
И меня посетила еще одна, не совсем приятная мысль… Когда он вдруг стал приударять за мной, он ведь, по идее, не пылал ко мне особой любовью… Не было ли это очередным заданием Глазкова? С Казанским мы тогда друг другу очень не понравились, при каждой встрече грызлись по любому поводу и без него, так что вариант тесных отношений исключался, а к Тимофею я относилась вполне нейтрально. И секс с ним оказался восхитительным. Это и помогло нам на время сойтись… Но прожили мы вместе всего несколько месяцев. Наверное, потому что постель – это прекрасно какое-то время, но страсть проходит, и, если не объединяет ничто другое, на длительные отношения рассчитывать не приходится. А вне постели мы оказались соперниками – в плане карьеры. Я, без ложной скромности – гораздо лучший специалист, чем Прохоров. Он и не смог со мной жить. Так же, как и я с ним. Но неужели с самого начала с его стороны все было только игрой?
А теперь он вдруг испытал ко мне какие-то чувства? Когда у меня все уже давно перегорело. И точно понял, что я его не хочу…
