не о Маринке. Я о… твоем. Прости.
– И еще не раз видела, – сообщила я сестрице. – Но давай все-таки сменим тему и закончим с твоим знакомством с Маринкой – для ментов. При жизни в смысле. Она к тебе приезжала. Все-таки кто-то из соседей мог ее заметить, тем более она у мусоропровода сидела, караулила тебя.
– И еще расспрашивала кого-то, – добавила Лариска. – Вспомни. Она выясняла, к кому ездит дорогой Андрюшенька.
Я кивнула и продолжала:
– Как раз тогда, когда вы с глазу на глаз выясняли отношения, приехала я. Мы втроем обсудили ситуацию и пришли к общему знаменателю: самый большой негодяй – Храп. Он и виноват во всем.
Лариска со мной полностью согласилась. Этот вывод она была готова отстаивать где угодно.
– Потом мы попили кофейку, причем вполне мирно. Не нужно забывать, что Маринкины отпечатки пальцев остались в твоей квартире.
– Так я могу хоть сейчас съездить стереть, – перебила Лариска.
– Не надо, – покачала головой я. – Пусть лучше остаются. Так правдоподобнее. Кровь на твоем ковре – твоя. Только если у вас группы не совпадают.
– Я понятия не имею, какая у меня, – призналась Лариска. – А какая у Маринки, мы теперь и не узнаем.
Я согласилась с этим утверждением – мы не узнаем и не сверим, но будем надеяться на лучшее – на то, что нас с Лариской вообще никто не свяжет с Маринкиной смертью. Меня, конечно, менты станут допрашивать, но я буду трепаться о своих переживаниях в связи с Маринкиным увольнением и про работу нашей службы безопасности… В общем, я не сомневалась в своих возможностях заговорить их. И ведь Маринка у нас уже не работает, а к тому времени, когда ее обнаружат… Я в воскресенье улетаю в Японию, через неделю тоже можно будет куда-нибудь съездить. Придумаю. Моих отпечатков пальцев в Маринкиной квартире не должно быть – я была в перчатках. А вот что касается Храпа… Ха-ха. Вот кому придется отдуваться.
– Ладно, а что мы делали потом? – посмотрела на меня сестра. – После того, как попили кофе?
– Мы с тобой поехали ко мне, а Маринка – к себе.
– Ты уверена, что тебя никто не видел у ее дома? – Лариска внимательно посмотрела на меня.
Нет, по пути мне никто не попадался. Но кто-то мог обратить внимание на мою машину – я проезжала по Маринкиному двору, потом мы с сестрой сидели в «БМВ» на некотором отдалении от арки, Лариска дожидалась, пока я управлюсь… Менты нас тогда тормознули, но те скорее всего не вспомнят. Скольких людей они каждый день тормозят? Я, конечно, не серая мышка, но… Так, все-таки прикинем место, где стояли гаишники. Могла я такой дорогой ехать от Лариски к себе? Вообще-то нет.
Я сообщила сестрице ход своих мыслей. Правильно все-таки говорят, что одна голова – хорошо, а две – лучше. Сестрица тут же нашла выход: мы ехали в магазин «24 часа», который расположен метрах в двухстах от того места, где стояли гаишники. Я тоже знала тот магазин и кивнула. Мне неоднократно доводилось там отовариваться спиртным, да и Лариска была там частым гостем. К тому же, поскольку он расположен на оживленной магистрали, в нем бывает слишком много народу, чтобы нас запомнили, а если и запомнили с предыдущих посещений – так нам и лучше. В общем, ехали туда.
Я направилась в комнату, оглядела содержимое своего бара и вспомнила, что две бутылки – голландский сливочный ликер и французское вино – я покупала именно там. Нет проблем.
Более того, к Маринке я ходила в кроссовках, плаще и шляпе. Обычно же я щеголяю на девятисантиметровых каблуках, без шляпы, и погода еще позволяет не надевать плащ. Да и ношу я белый, а тот, в котором я появлялась в злополучный вечер, постоянно лежит в машине. Будем надеяться, что на мою тачку никто не обратил внимания. Я понимаю, на «Порше» бы ездила или на «Линкольне», а так – «семерка» «БМВ». Кого ею удивишь в нашем городе?
– То есть мы у Маринкиного дома не были? – уточнила еще раз Лариса.
– Лучше врать, что не были. Если вообще кто-нибудь спросит.
– Будем надеяться на лучшее, готовиться к худшему, а жить настоящим, – философски заметила сестрица и пошла переодеваться.
Вскоре мы были готовы к ночным приключениям. Я щеголяла в кроссовках, черных джинсах и спортивной куртке. Лариска – в синих джинсах и штормовке. Перчатки лежали в карманах. Я прихватила с собой ножницы, чтобы на всякий случай избавиться от шляпы: разрежу ее на мелкие кусочки и выброшу в какой-нибудь водоем – благо что их в Питере более чем достаточно. Плащ… нет, плащ можно оставить, только пока повесить дома, а для запаса, который всегда держу в багажнике, купить новый, черный, и новую шляпку. Это мы сделаем завтра, вернее, уже сегодня.
Лариса осмотрела набор взломщика, который также имелся у меня в квартире, и твердо заявила мне, что справится. Видели бы нас наши правильные родители, в свое время воспитывавшие дочерей в духе марксизма-ленинизма. Вот они, бывшие пионерки и комсомолки. Собираются незаконным образом вломиться в квартиру. Но ведь не воровать же? Наоборот, подбросить деньги, пусть и фальшивые. Пусть и те, что сами раньше оттуда забрали. Но мы же ничего Маринкиного брать не будем.
Наконец мы были готовы, спустились к моей машине, осмотрелись: конечно, во втором часу ночи меня никто не караулил. Кому придет в голову, что я куда-то сейчас отправлюсь? Надеюсь, что детки не проснутся. А если даже и проснутся? Позвонят на мой мобильный, если что-то понадобится. В одном я не сомневалась: паники не будет. Есть все-таки смысл быть непутевой мамашей.
Не доезжая до Маринкиного дома, я загнала машину на тротуар, пристроившись в ряд поставленных на ночь железных коней, выключила мотор.
– Наверное, я прилягу на заднее сиденье, – заявила я сестрице. – Мало ли кто пойдет. Хоть стекла у меня и тонированные, но тем не менее… Зачем привлекать внимание?
Лариска кивнула. Теперь она уже не была такой смелой, как час назад, но все равно отступать не собиралась.
– Если что, сразу же звони на мобильник, – я кивнула на свою трубку. – Давай, с богом!
Не верившая в Бога Лариска все-таки перекрестилась – и пошла, размахивая спортивной сумочкой средних размеров с инструментами взломщика, фонариком, фальшивыми тысячами и сотенными внутри. Мы решили взять все остававшиеся у нас полтинники и все, кроме одной, пачки сотен. «Давай не жадничать», – сказала я Лариске. Она согласилась. Все-таки баксы – настоящие или настолько хорошая подделка, что не отличить от настоящих. Пачку сотен Лариска собиралась завтра, вернее, уже сегодня начать тратить на рынках, не рискуя больше засвечиваться в магазинах. Что касается полиэтиленового пакета у меня в сейфе – того, что стоит прямо в кабинете в тумбе с экраном, – так достану его, когда вернусь из Японии, прикрывая телом, чтобы видеокамера ничего не засекла, а там видно будет: если сотни спокойно берут, оставим их, если нет… Да хоть у меня на кухне спалим. Или выбросим куда-нибудь под куст. Или Лариска придумает, как подкинуть их Светке. В общем, решим.
Обо всем этом я думала, лежа на заднем сиденье своей «бээмвэшки», то и дело поглядывая на часы. Чтобы скоротать ожидание, кромсала ножницами злополучную шляпу, бросая кусочки в специально приготовленный пакет.
Сколько времени потребуется Лариске? Дойти отсюда – минут пять, пусть семь. Открыть замок – пусть минута, даже две. В квартире – еще пара минут: деньги – в ящик с обувью и быстро осмотреться в комнате. Все. И назад. Только бы не встретить случайного прохожего. Только бы ни у кого из псов не началось расстройство желудка и любящий хозяин не отправился бы на прогулку. Только бы какая-нибудь бабка не услышала скрип соседского замка или шум открываемой двери…
Я так глубоко задумалась, что не услышала, как Лариска подобралась к машине, да и подошла она с другой стороны, а не оттуда, откуда я ее ожидала. Что ж – правильно: зачем два раза идти по одному и тому же маршруту?
Сестрица проскользнула на переднее место пассажира, я быстро перебралась на водительское, сунула Лариске в руки остатки шляпы с ножницами и пакет и спросила:
– Ну?
– Поехали, – сказала сестра, разрезая остатки шляпы на четыре больших куска и засовывая все это добро в пакет. Ножницы она бросила в «бардачок».
– Ну?! – повторила я, не в силах больше выносить ожидание, но тем не менее трогаясь с места.
