пусто? Иван Васильевич, ты собачий корм ел?
– Вообще да, но не сегодня. Зачем, если тут столько еды?
– Вы в самом деле ели собачий корм? – поразилась Ксения.
– Ел, – кивнул Иван Васильевич и икнул. – На помойке с приятелем нашли половину упаковки и съели под пивко.
– Ты посоветуй в вашей тусовке провести очередную тематическую вечеринку, – с невозмутимым видом сказала я Ксении. – Пиво с собачьим кормом.
Вова загоготал.
– А надо будет как-нибудь попробовать, – сказал Крокодил. – Собаку ведь не обманешь, как человека. Она дрянь есть не будет. Мой Зырхан точно определяет, хорошая колбаса или плохая. А раз он корм жрет, значит, и нам можно.
– Человеческая еда закончится, перейдем все на собачий корм, – сказала я. – По крайней мере, его запасы тут внушительные.
– Дай, я попробую прямо сейчас, – заявил Крокодил и направился в угол кухни, где стоял огромный пакет, килограмм на двадцать, запустил туда руку и достал пригоршню.
Лен с грохотом опустилась на табуретку. Они с Ником в ужасе следили за Крокодилом, который собрался есть собачий корм. Тот же с невозмутимым видом засунул несколько сухариков в рот. Все молча следили за процессом пережевывания. Ник даже бронзового божка отвел от глаза.
– Нормально, – пришел к выводу Крокодил. – Поживем на этом корме. Вова, будешь? – он протянул пригоршню другу.
– Пока нет, – ответил Колобок.
– Еще кто-нибудь желает? – Крокодил обвел всех собравшихся взглядом. Никто не желал, и он бросил не съеденные сухарики назад в мешок, потом посмотрел на Ксению. – Пригласишь меня на тематическую вечеринку. Можешь в виде дегустатора. Не за бесплатно, конечно.
– И я пойду, – вставил Иван Васильевич и опять икнул.
– А мы видели домового, – прозвучал голос Агриппины Аристарховны.
– И поэтому кричали? – уточнил Лассе.
Старушка кивнула. Я посмотрела на прибалдевших Ника с Лен.
– Вы видели домового? – уточнила я у них.
– Мы видели… человечка, – сказала Лен. Ник кивнул.
– Садитесь. Я все расскажу, – сказал американец.
– Не садитесь, а присядьте, – поправил Вова и пояснил, что слово «сесть» имеет в России двойное значение, которое почему-то не преподают в американских университетах. Вова многозначительно посмотрел на Ника. Тот оставался невозмутим.
Мы все-таки расселились за столом, налили, поняли, что спиртное, принесенное из депутатского бара, закончилось, гонцы (Крокодил, Колобок и Кирилл Петрович) отправились за новой партией. Когда они вернулись и долили, начался допрос американцев и бывшей балерины.
По их словам, Ипполит выразил желание вздремнуть после обеда по русской традиции, а историк Иван Васильевич еще прочитал американцам лекцию о том, что русский православный человек обязательно должен после обеда спать. В качестве примера привел Лжедмитрия, которому, в частности, вменялось в вину то, что он этого не делал. Не спит после обеда – значит, не русский православный. Подозрительно. Сам Иван Васильевич объявил, что обычно после обеда спит, но тут не может не воспользоваться возможностью продегустировать деликатесы.
Иван Васильевич сидел к холодильнику спиной, Агриппина Аристарховна боком, а американцы лицом. И вдруг из стены вышел человечек, ростом немногим больше метра, щупленький, старенький, с густой бородой, на плече держал какую-то палку, с которой свисал мешок. Длинные волосы были небрежно раскиданы по плечам, на голове красовался треух. Одет был в свободные порты и рубаху навыпуск, подпоясанную веревочкой. Человечек стал грозить пальцем американцам, а когда к нему повернулась Агриппина Аристарховна, покачал головой. Потом он развернулся и снова исчез в стене.
– У троих людей одинаковых галлюцинаций быть не может, – заметил Кирилл Петрович. – Тем более Ник с Лен почти трезвы.
– Я читал, что у вас в России встречаются домовые, – заговорил Ник.
– В пособии для отправляющихся в нашу страну? – хохотнул Вова.
– Нет, в книге о России. Я прочитал много книг о России. И я читал про вашу нечисть.
– И кто, с точки зрения американцев, является у нас нечистью? – захохотал Вова. – Депутаты и чиновники?
– Нет, в той книге рассказывалось про домовых, русалок, леших, Бабу-ягу и прочих. Но там говорилось, что домовые живут в избе и увидеть их можно только в подполе в полночь. Нужно спускаться спиной вперед со свечой, которую купил в церкви в пятницу. На третьей ступеньке сверху нужно наклониться, посмотреть у себя между ног в дальний угол подпола – и там увидишь домового.
– Если раньше не свалишься и шею себе не сломаешь, – заметил Кирилл Петрович. – Ты не видел наших лестниц, которые ведут в подпол. Если на них наклониться так, чтобы посмотреть у себя между ног…
Захохотали все, кроме иностранцев и спящего Ипполита. Я тоже представила, как на нашей даче спускаюсь в подпол. Там нужно очень крепко держаться за перила и молиться, чтобы лестница под тобой не обломилась. Тетя Света давно замужем не была. Лестницу чинить некому.
– Но в наше время домовые живут за плитой, – сообщила Агриппина Аристарховна. – У меня дома живет. Я ему кусочки хлебца кладу. Когда у меня вещи в доме вдруг пропадать стали, а потом появляться в самых неожиданных местах, мне знающие люди подсказали, что это домовой на меня обижается, раз я его не подкармливаю. Я стала подкармливать – и вещи пропадать перестали.
– Если вещи пропадают, а потом появляются – это склероз, – заметила стервозная Ксения.
– А в тебя вообще дьявол вселяется! – не осталась в долгу Агриппина Аристарховна. – Если ты при виде Богоматери в обморок грохаешься. Смотри: придушит тебя какая-то нечисть среди ночи…
– Если вас среди ночи душит нечисть, то нужно ругнуться матом, – дал совет Ник Хаус. Как выяснилось, это он тоже почерпнул из книг о России.
– Да, когда душат, ругнуться полезно, – согласился Колобок. – И еще попытаться в пах врезать. Еще эффективнее будет.
– Один из нас – убийца, – спокойным, ничего не выражающим тоном напомнил Лассе.
Все замолчали и замерли на своих местах.
– Агриппина Аристарховна, вас будет кто-нибудь искать? – первой задала вопрос я. – Кто-то сообщит в милицию о вашем отсутствии?
Пожилая балерина грустно покачала головой. Ивана Васильевича спрашивать не имело смысла.
– Ник? Лен?
– У меня отпуск на две недели с понедельника, – вздохнула американка. – Я хотела показать Нику город и пригороды. В газете не забеспокоятся. Живу я теперь одна. Я же говорила, что снова сняла квартиру. Конечно, наши родственники будут звонить Нику и мне из Америки, но, наверное, решат, что у нас опять что-то со связью. Сюда они не помчатся, – она вздохнула. – Надо выбираться самим.
Мы сказали, что собираемся искать черный ход.
– Я готов двигать мебель, – тут же вызвался Ник. – Пойдемте.
– Вначале нужно выпить, – объявил Крокодил. – Давайте все – за наше избавление из заточения.
– Торпеду к бою! – раздалось из-под стола.
Спящего моряка разбудили, стакан для опохмелки налили и объяснили задачу. Он кивнул и тоже выразил готовность двигать мебель. Затем мы всей толпой отправились в комнату, где лежали трупы депутата с любовницей. Я взглянула в их сторону с опаской.
– Прикрыть бы их надо, – заметила я вслух.
– Ищи простыни, – предложил Вова. – Как раз стенку надо освобождать. Лассе, пошли твоего друга оттащим в кладовку.
– А если найдем выход? – ответил финн. – Лучше пока оставить для милиции все, как есть. Вот если не найдем, и нам придется здесь ночевать…
