Нам обоим нравился персонаж миссис Слокомб. Она была вдовой и руководителем отдела женского белья в супермаркете. У нее была фигура матроны, кислое одутловатое лицо, длинные накладные ресницы и волосы выкрашенные то в лиловый, то в красный, то в оранжевый цвет. Кульминацией каждой серии был рассказ миссис Слокомб, с отчетливой попыткой подражать интонациям высшего общества, о самочувствии ее кота.
– Моя киска провела на улице всю ночь, на диком холоде. Мне пришлось согревать ее у огня, – говорила она, и капитан Пикок, менеджер этажа, учтиво поднимал бровь под заранее записанный британский смех, а мы с Генри хихикали, прихлебывая вино.
Каждый вечер Генри давал мне стакан красного вина, совершенно бесплатно, как он любил говорить, для того чтобы посмотреть телевизор. Это было одним из проявлений его щедрости. Хотя в остальном он твердо установил, что отношения между нами должны выражаться в наличных или быть предметом обмена. Например, если он занимал у меня шампунь, чтобы вымыть голову, я должен был взять эквивалентное количество его зубной пасты – один раз почистить зубы. Однажды, чтобы пойти на обед, ему понадобилась пара носков. Он был в отчаянии.
– Я выкрашу лодыжки в черный цвет!
Так что я ссудил ему черные носки, и, несмотря на мои протесты, он заплатил мне доллар, сказав, что мы не должны быть обязанными друг другу, что втайне ранило меня. «Вас обслужили?» закончилось (капитан Пикок показался в проморолике), и Генри принялся щелкать каналы, яростно нажимая кнопки на пульте.
– Культура умирает, – зло сказал он. – Что-нибудь еще должно быть. – Он попал на судебный канал и объявил: – Мы должны покончить с судами в этой стране. Они слишком дороги.
– Чем же мы их заменим? – спросил я.
– Одиноким тираном, – ответил он.
Он прикончил бутылку вина и вытащил из-под кушетки пластиковую бутылку с минеральной водой – ту, про которую он знал, что это – точно вода. Опустошив ее, он отправил обе бутылки: из-под вина и пластиковую – в мусор на кухне.
– Генри, можно и впрямь использовать эти бутылки повторно, – предложил я. – Поставим еще одно ведро для предметов повторного использования.
– Тебе промыли мозги. Эти борцы за чистоту окружающей среды. Ничего не используется повторно. Все отправляется в одно и то же место, – сказал он, остановившись в дверях между кухней и гостиной.
– Неправда, надо попробовать. Это не так уж трудно. Я буду все оставлять. Повторное использование – это важно.
– Повторное использование – это одна из самых коварных идей нынешнего поколения, – сказал он. – И еще помогать бездомным, большинство из которых имеют то, что они заслужили. Единственная проблема, за которой следует присматривать, – это секс. Если мы сможем поставить его под контроль, то сумеем разобраться и с остальными проблемами. Пора заключить международное соглашение по вопросу целомудрия. Конечно, это потребует много работы… множество упражнений, народные танцы, долгие прогулки, питание семь или восемь раз в день, маджонг и что там еще?… Война! Вот что по-настоящему отвлечет от секса. – Генри сделал паузу, взвешивая свое решение о том, как целомудрие может быть достигнуто на международном уровне, и затем сказал с покорностью: – Конечно, остается проблема гомосексуалистов. Никто не способен ее решить. Недостаточно исследований.
И он снова уселся на кушетку и возобновил щелканье по сорока кабельным каналам, стоившим больше двадцати долларов в месяц. Но я платил половину цены. (В начале октября мы получили недельные «подарки», и я приступил к выплате месячной ренты за квартиру. Генри предпочитал получать наличными.)
Он перестал щелкать, добравшись до общественной станции Нью-Джерси, где рекламировали документальный фильм о королевской семье, который вот-вот должен был появиться в эфире. Генри был ярым поклонником королевской семьи и неоднократно выражал глубокое уважение к королеве и ее драгоценностям. Мы посмотрели короткие отрывки из документального фильма, увидели черно – белые снимки герцога Виндзорского и Уоллис Симпсон, держащихся за руки и гуляющих вместе по саду. Затем реклама кончилась, и Генри, оставив тщетные попытки найти что-нибудь еще, выключил телевизор.
– Тебе стоит почитать об Уолли Симпсон, – сказал он. – Она одна из интереснейших персон нашего времени. Может быть, самая великая женщина XX века.
– Самая великая? Почему?
– Она была американкой, которая чуть не стала королевой Англии! Почти собственноручно разрушила королевскую семью. Восхитительная женщина… Марлен Дитрих пыталась держать Эдуарда подальше от себя, чтобы спасти его. У Дитрих также был опыт с гомосексуальными бойфрендами.
– Вы имеете в виду, что герцог Виндзорский был гомосексуалистом?
– Конечно. Англичане все гомосексуалисты из-за частных школ. Они так и не смогли этого преодолеть.
Я был в достаточной степени англофилом, чтобы знать важные факты о герцоге Виндзорском. Как-то один портной в Английском магазине в Принстоне рассказал мне, что герцог Виндзорский бросал на пол свое спортивное пальто, чтобы придать ему поношенный вид, так что я делал то же самое.
– Почему же он отдал свое королевство Уолли Симп-сон, если был гомосексуалистом? – спросил я.
– Уолли была милой, – сказал Генри. – Она все понимала. Хотя у нее была мужская челюсть и очень красивые темные глаза. Форма головы была мужской. Она могла доставлять ему мальчиков. Она была сильна, он слаб, совершеннейшая неразбериха… То была поразительная и развращенная эпоха, тебе следует ее изучить… Они дружили с Джимми Донахью, наследником Вулвортов, а он был совершеннейшим гомосексуалистом. Однажды в Нью-Йорке он напился с друзьями, и они побрили одному солдату половые органы. А затем решили отрезать ему яички, что и сделали. Так и бросили на Бруклинском мосту. Солдат попал в больницу. Это стоило матери Джимми двухсот пятидесяти тысяч долларов – совершенно недостаточная цена за потерю яичек, но в те дни было так. Вот с какими людьми имели дело Эдуард и Уолли. Однако предполагаю, что Джимми Донахью мог быть очаровашкой. Только не в том случае, если ты – солдат.
– Похоже, все интересуются гомосексуализмом, – сказал я.
– Нет. Все интересуются трисексуалами.
– Они что-то делают?
– Нет. Просто у них три сексуальности. Асексуальность, гомосексуальность и гетеросексуальность.
– Вы трисексуал? – спросил я.
Я хотел задать этот вопрос игриво, показывая, что, по моему мнению, Генри весьма интересен и, таким образом, подходит под описание трисексуала, но слова вылетели у меня изо рта слишком жадно, демонстрируя реальное желание узнать о сексуальности Генри.
Если бы я точно знал, что он – гомосексуалист, бисексуал или трисексуал, то мог бы вообразить, чем его привлечь, и тем самым увериться, что я ему нравлюсь.
Но существует ли трисексуальность на самом деле? Был ли я трисексуалом? Могут ли противоположные силы гетеросексуальности и гомосексуальности, как передний и задний ход в автомобиле, привести человека к нейтральности или асексуальности?
– Я последователь Римской церкви, – сказал он, отвечая на мой вопрос. – Я занимаюсь сексом только в браке.
– Но вы никогда не состояли в браке, – сказал я, не в состоянии контролировать себя, желая узнать правду.
– Да.
– Значит, у вас никогда не было секса?
– Тебе из меня ничего не вытянуть.
– Я прошу простить меня за любопытство. – Я действительно зашел слишком далеко, но за те шесть недель, что я его знал, накопилась потребность в ясности. Я не осмеливался посмотреть Генри в глаза.
– Ты должен понять, что, если мы собираемся жить в этой квартире вместе, – сказал Генри, – лучше знать друг о друге по возможности меньше – в основе прекрасных взаимоотношений именно этот
